[mylifeMUSIKmylove]

Не люблю этот пейринг, но написано так очаровательно, что даже меня проняло

Название: Без названия
Фандом: Merlin BBC
Автор: Марана
Жанр: романс, полагаю
Размер: 897 слов
Пейринг: Ланселот\Мерлин, Артур\Мерлин (намек)
Рейтинг: PG-13
Содержание: Мерлин понятия не имеет, кто о нем думает
От автора: Написано в ответ на пожелание Дип "почитать что-то по Мерлин\Ланселот


-Ты не хуже меня знаешь, что Моргане нужно сильное снотворное. Более сильное, чем обычно, - Гаюс смотрит со своим обычным прищуром, и невозможно понять, говорит ли он серьезно, или намекает на что-то. – А у меня пассифлора совсем закончилась.

Мерлин сникает. Пассифлора – цветок редкий и хрупкий, завезенный издалека. Собирать его можно только вечером, когда уже не жарко, но еще не выпала роса. И растет она в этих краях только к северу от Камелота, у водопада. Значит, засветло вернуться он не успеет, придется ночевать там. Но ради Морганы...

-Ну, если это для Морганы, - Артур выглядит недовольным, но Мерлина отпускает. – Только под ноги смотри. Свалишься в водопад – обратно можешь не возвращаться.
Мерлин сияет в ответ – так, что даже уши, кажется, светятся. Это еще не «береги себя», но все же больше, чем ничего.

Настроение улучшается с каждой минутой, половину пути он проделывает едва ли не вприпрыжку, насвистывая подслушанную в городе песенку, и глядя по сторонам. Вот здесь – боярышник и собачья роза, их собирают осенью. А дальше - заросли лещины, и целая поляна зверобоя. Сюда бы приехать с Артуром... И Морганой с Гвен, конечно.
И забираясь на склон рядом с водопадом, он продолжает осматриваться, уже сверху. Тысячелистник, и много пижмы. И богородичная травка. А там – озерцо горечавки, с цветами голубыми, как небо, как глаза Морганы, как глаза Артура...

-Мерлин! – он слышит свое имя, и вздрагивает от неожиданности, и оступается, конечно.

Когда он открывает глаза, он видит над собой не небо, а встревоженное лицо Ланселота. Впрочем, тревога в карих глазах моментально сменяется усмешкой, стоит Мерлину пару раз хлопнуть ресницами и открыть рот:
-Мерлин, ты не меняешься. Можешь своротить гору, но сперва сам навернешься с нее. Ты бы хоть под ноги смотрел!
-Ты говоришь совсем как Артур, - Мерлин фыркает, не замечая тени на лице рыцаря - мимолетной, впрочем. – Это ты меня звал?
-Ну да. Не ожидал тебя здесь увидеть.
-Ты идешь в Камелот? - Мерлин снова хлопает ресницами, приоткрыв рот, и Ланселот против воли усмехается: невозможно сердиться или обижаться на это невинное – наивное – ушастое чудо. Чудо во всех смыслах слова. Совершенно невозможно.
-Нет. Нет, я был здесь поблизости... доставлял одно послание... неважно. Я еду на север.
-А... Жаль.
-А ты здесь один?
-Да, - Мерлин наконец поднимается с земли, ухватившись за протянутую ладонь рыцаря, и растерянно озирается:
-Мне нужно набрать трав... для Гаюса. Эх, опять наверх лезть...
-Я помогу, - отзывается Ланселот. – Каких трав-то?

Приходится снова забираться на гору, но теперь Ланселот находится рядом, чуть позади, готовый поддержать в любой момент; и Мерлин чувствует себя непривычно спокойно. Не он должен заботиться обо всех на свете – Ланс готов позаботиться о нем, и от него не нужно скрывать магию, и он может понять шутки, за которые от Артура можно словить подзатыльник. Можно заставить одуванчик взорваться перед его носом, а потом хохотать над перемазанным желтой пыльцой рыцарем, с визгом уворачиваясь от наказания в виде щекотки. Можно рассказывать ему о свойствах трав, растущих здесь, и о том, как они могут помочь или навредить, а можно – позволить ему втыкать ромашки в свои неровно остриженные волосы, хихикая и пытаясь отомстить тем же.

И уже потом, когда совсем стемнеет, и Ланселот разведет костер, и они доедят сваленные в одну кучу припасы – яблоки и сладкий лук с хлебом у Мерлина, мясо и сыр с вином у Ланселота - можно просто сидеть рядом, плечом к плечу, и смотреть на звезды.

Мерлин спит, развалившись на двух плащах и совершенно бессовестным образом посапывая. В свете остывающего костра его лицо выглядит еще более угловатым и юным, чем обычно; глаза – во впадинах черных теней, ресницы беспокойно подрагивают, острый кадык на цыплячьей шее кажется совсем хрупким, и неожиданно для себя Ланселот осторожно касается его пальцем. Мерлин ничего не чувствует, и палец гладит теплую, нежную шею, обводит челюсть, поднимается по щеке вдоль скулы и щекотно задевает мочку уха. Определенно, уши Мерлина - одна из достопримечательностей Камелота.
От щекотки Мерлин вздрагивает, брови сходятся над переносицей, и Ланселот замирает. Но юный волшебник снова сопит – безмятежно, и палец продолжает свое движение. Черные волосы совершенно неожиданно оказываются мягкими на ощупь, теплыми, и – Ланселот наклоняется ближе – пахнут травами и яблоками. А дыхание Мерлина теперь щекочет уже его ухо, и Ланселот вновь отодвигается – уже не ради спокойствия Мерлина, но ради своего.

А Мерлину снится, что Артур дергает его за ухо, но не сильно, и тянет за челку, а потом гладит по щеке и зачем-то целует шею – там, где вырез рубашки, и Мерлину немного стыдно, немного смешно, и очень приятно, и он закрывает глаза... И бормочет сквозь сон: «Артур», - не видя, как темнеют янтарные глаза Ланселота.

-Ой, прости, – сокрушается он утром, - я твой плащ забрал.
-Ничего страшного, - Ланс, последние три часа наблюдавший, как бледнеют звезды и разгорается заря, потирает покрасневшие за ночь глаза, скрывая зевок, и беззаботно улыбается, - ночи сейчас теплые. Выспался?
-Да, - Мерлин улыбается так, что солнцу завидно. – Здорово... Позавтракаем?
-Нет, - Ланселот с сожалением качает головой. – Мне пора ехать.
-Ох... Да и мне нужно бы поторопиться, - Мерлин растерянно чешет в затылке. Ужасно хочется обратно в Камелот, к Гаюсу и Гвен, к Моргане, к Артуру. И так хочется остаться здесь, в горах, среди трав и неба, рядом с Ланселотом, который все-все понимает и принимает его таким, какой он есть.
-Но... ты же приедешь, да? Потом?
-Приеду, - Ланселот шутливо кланяется ему. – Обязательно.
-Мне... передать какое-нибудь послание? – Мерлин думает о Гвен, но Ланс отвечает неожиданно:
-Да, передай Артуру, что ему чертовски повезло. А впрочем, нет, - спохватывается он, - не передавай ничего. Я сам... потом. Как-нибудь. Просто передавай всем привет.

Они расстаются на развилке, и каждый думает, что нужно вернуться, нужно что –то сказать – и тогда жизнь изменится.
Но это будет совсем другая история.