[mylifeMUSIKmylove]

06.12.2010 в 17:09

Пишет  Mediva:

Название: Her hair, her hair.
Автор: Эгра.
Бета: нет.
Жанр: гет.
Рейтинг: PG.
Дисклеймер: Почти совсем не мое.
От автора: Асмея, теперь ты еще и мое вдохновение

Майкрофт Холмс любит театры и хорошо выглядеть, а так как выход в свет часто предполагает сочетание этих пристрастий и сегодня как раз один из этих «частых» случаев, он негромко напевает, поправляя бабочку перед зеркалом, и продолжает напевать про себя по дороге к дому своей новой ассистентки и по совместительству сегодняшней спутницы. На самом деле этот вечер – что угодно, только не действительно выход в свет; в первую очередь это проверка девушки – как она воспитана, как держит себя в обществе, разбирается ли в людях и искусстве, насколько наблюдательна и так далее, и тому подобное, потому что очень часто за самым совершенным резюме скрывается бездна непростительных недостатков. Майкрофту хватило пары ожогов на таких бумажно-идеальных людях, и теперь он не доверяет никому и ничему, кроме собственного мнения.
Входная дверь открывается почти одновременно с дверцей машины, и Майкрофт, пересекая тротуар, чувствует приятное волнение. Антея аккуратно поворачивает в замке ключ, прячет его в маленькую сумочку и спускается по ступенькам, двумя пальцами поддерживая юбку. Ее внешним видом Майкрофт доволен: под накидкой с коротким мехом – атласное черное платье без рукавов, в меру открытое, подол ниспадает к земле переливающимся каскадом, лаконично и со вкусом, беспроигрышный вариант при такой фигуре. Шею обвивает серебряная цепочка с подвеской тонкой работы, в ушах, полускрытые тщательно уложенными волосами, такие же серьги. Неяркий макияж и легкая доброжелательная улыбка завершают образ, и Майкрофту неожиданно приходится сделать над собой усилие, чтобы моргнуть, улыбнуться в ответ и галантно предложить ей руку. Вообще-то он сказал себе, что эта девушка – именно то, что ему нужно, как только она появилась в его кабинете неделю назад, пряча еле заметную снисходительную улыбку в уголках алых губ, удивительно изящно опускаясь в кресло напротив него, ни на градус не согнув прямую спину, принимая его требования с завораживающей вежливой внимательностью, чуть растягивая слова с еле заметной ленцой. И все-таки болезненно аккуратному Майкрофту не хватает последнего штриха, чтобы превращение отлично написанного полотна в гениальный шедевр полностью завершилось.
Пока они едут в торжественном молчании, на город обрушивается ливень. Черная машина беззвучно останавливается у театра, прижимаясь колесами к тротуару, чтобы пассажирам не пришлось прыгать через потоки, стремящиеся к решетке стока. Они вылезают из машины, и Майкрофту кажется, что сквозь шум дождя он слышит, как Антея тихонько смеется, осторожно наклоняя голову и ступая обутой в маленькую черную туфельку ногой на блестящий черный асфальт. Шофер быстро отгоняет машину, чтобы лишний раз не нервировать и без того постоянно взвинченных автолюбителей, и Антея грациозно ныряет под гостеприимный купол большого зонта. На ее волосах, которым, очевидно, как работникам почтовой службы, ни дождь, ни снег, ни мрак ночной не страшны, маленькими круглыми алмазиками сверкают в белых лучах фонарей капли дождя. В холле Антея, чуть замешкавшись перед огромным, во всю стену, зеркалом, мельком окидывает себя взглядом и встряхивает волосами. Алмазики искорками вспыхивают в воздухе и исчезают, не оставив даже крохотного пятнышка на атласе платья или красном бархате ковра, и Майкрофтом внезапно овладевает чувство потери. Лучи рампы и осветительных приборов, отражаясь от белого покрытия сцены, бросают отсветы на неподвижную Антею, и Майкрофт то и дело скашивает на нее глаза, надеясь, что хоть одна капелька еще раз сверкнет ему из гладких волн. Когда они выходят из театра, дождь все еще идет, и он якобы случайно, как будто запястье на секунду подвело, наклоняет зонт так, чтобы на волосы помощницы упало несколько капель. Она реагирует почти мгновенно, предупредительно поддерживая зонт за стержень, но секундной заминки хватает, чтобы всю дорогу до ее дома Майкрофт мог искренне радоваться, что внимание Антеи по обыкновению поглощено телефоном, и не отрывать глаз от нет-нет, да и пробегающего в темных волнах алмазного огонька.
- Благодарю за вечер, сэр, - говорит она, останавливаясь у крыльца.
Она не сделала ни одного резкого движения, и капли не успели испариться, поэтому Майкрофт только медленно кивает, но она не уходит, вопросительно глядя на него. Ждет моего одобрения, понимает Майкрофт, стряхивает оцепенение и говорит:
- Мне было приятно. Все прошло очень хорошо.
Антея опускает ресницы, наклоняет голову, поднимается по ступенькам и, перешагивая порог, резко встряхивает волосами.

Законы подлости действуют по всему миру, в любое время и на всех людей, начиная с живущих под мостом стариков и заканчивая министрами, которые отпускают главных помощников пораньше за десять минут до того, как взволнованно дребезжит телефон и заместитель помощника, заикаясь, сообщает, что звонил тот самый человек по тому самому вопросу, и он очень волновался, кажется, был очень напуган, и нет, сэр, он не хочет встречаться в министерстве, он хочет встречаться где-то в Челси, да, сэр, конечно, сэр, я записал, где, сэр. Заместитель помощника – славный малый, исполнительный, только слишком боится начальника, и Майкрофт, забирая из его дрожащей руки клочок бумаги с адресом и почти слыша, как парень мысленно умоляет шефа не убивать его сразу, жалеет, что клонирование людей пока запрещено: парочка лишних Антей ему совсем не помешала бы.
Майкрофт не звонит помощнице из какой-то мелочной вредности: он собирается нагрянуть собственной персоной, налететь, смутить, нарушить планы на вечер, выместить на ней свое неудовольствие, поэтому просто сверяется с системой слежения. Все складывается удачно: точка маячка в телефоне помощницы мигает в Челси. Майкрофт быстро запрашивает информацию по адресу, и Интернет услужливо сообщает, что сейчас Антея находится на территории спортивного клуба «Харбор», дружественного сети клубов Дэвида Ллойда учреждения, отличные теннисные корты, замечательное качество спа, членства у Ллойда недостаточно, требуется отдельное вступление.
Пока машина бесшумно несется по набережной Челси к Уотермидоу-Лэйн, изрядная доля раздражения Майкрофта улетучивается, потому что замечательное качество спа не дает ему покоя, и он никак не может отделаться от ощущения, что у его ассистентки, кроме жизни в постоянной готовности всячески подстраховывать начальника, оказывается, есть другая жизнь, в которую входят мягкие белые полотенца и расслабленные улыбки.
Машина плавно тормозит у вычурно-хайтекового здания. Подтянутый юноша, встречающий потенциальных клиентов белозубой улыбкой, сразу понимает, с кем имеет дело, предельно вежливо наклоняет голову в ответ на вопрос о мисс Смит и ведет Майкрофта по широкому светлому коридору, потом вниз по лестнице, к серому тяжелому занавесу, и почтительно отводит занавес в сторону.
Глазам Майкрофта открывается действительно чудесный корт, с синим покрытием и безупречно белыми, как рубашка-поло тут же испарившегося юноши, линиями. Кеды мягко шуршат по нему, игроки коротко вскрикивают, мяч сочно бьется в ракетку. Антея одета так, как будто это как минимум полуфинал Уимблдона: белая короткая юбочка, белая футболка, белые носочки, белый напульсник на тонком запястье. Каштановые волны гладко зачесаны от лба до макушки, вырываясь из захвата белой резинки великолепным хвостом. Волны мягко покачиваются, когда Антея, чуть наклонившись вперед, ожидает подачи, и задорно подпрыгивают, когда она резко бросается вправо или влево и легким, полным скрытой силы движением отбивает мяч. Ее противник ошибается, и мяч улетает высоко вверх; Антея задирает голову, торжествующе следя за желтым шариком, потом с силой отталкивается носками и взлетает над кортом, на секунду зависает в воздухе и мощным ударом гасит свечу. Противник еле уворачивается от мяча и немного нервно смеется, а у Майкрофта перед глазами стоит разлетевшийся веером хвост, медленно опадающий и продолжающий раскачиваться по инерции, когда хозяйка уже давно стоит на корте, насмешливо морща нос, и ждет, пока противник отдышится.
Антея замечает шефа, чуть ли не с открытым ртом пялящегося на нее, коротко машет рукой уже подкинувшему мяч противнику и идет к бортику, встает прямо напротив Майкрофта и смотрит как обычно – одновременно сосредоточенно и невозмутимо, быстро оглаживая хвост, укрощая взбунтовавшиеся пряди. Она дышит только чуть-чуть быстрее, чем обычно.
- Сэр?
- Он звонил, - голос почему-то хриплый, и Майкрофт откашливается и слегка краснеет, и смотрит на часы, чтобы скрыть это. - Жду вас в машине.
- Да, сэр, - наклон головы – разве может улыбка быть серьезной? – и снова все как всегда, и Майкрофт, садясь в машину, спотыкается почти незаметно, потому что из-за блестящих, чуть вьющихся прядей – на самом деле, конечно, из-за плохого освещения – не очень хорошо видит подножку машины.

Майкрофт откидывается на спинку сиденья и устало прикрывает глаза. Машина уверенно маневрирует в лабиринте улиц, почти не меняя скорости. Майкрофт вспоминает, как Антея всеми правдами и неправдами старалась остаться, когда он настойчиво, а под конец уже досадливо отпускал ее домой, как будто чувствовала, что шеф совсем не собирается сидеть над бумагами, как говорит. А еще он вспоминает, что ему просто очень не хотелось лишний раз подвергать ее возможной опасности, и вообще в последнее время он необъяснимо часто и совершенно непроизвольно думает о ней: «Бедная девочка». Майкрофту это категорически не нравится, но он списывает это на небольшой срок работы Антеи у него и верит, что через пару месяцев это пройдет. А пока не прошло, Майкрофт позволяет себе маленькую слабость и едет к Антее домой, чтобы, раздуваясь от гордости – внутренне, конечно, и только чуть-чуть внешне, лично, глядя в огромные испуганные глаза, указать ей, что он и без нее прекрасно справляется.
Дверь открывает женщина старше средних лет, скромно, но с большим вкусом одетая, невысокая, с глазами Антеи.
- Могу я вам помочь?
Почему-то Майкрофт не готов и мучительно думает, как начать. Мгновение на лице женщины только отстраненная вежливость, но вот она замечает машину, костюм и выправку. В ее лице ничего не меняется, разве что брови чуть-чуть приподнимаются, но в воздухе отчетливо начинает скапливаться напряжение. Женщина, однако, улыбается и спокойно говорит:
- Я схожу за дочерью, сэр.
Собраться с мыслями под таким знакомым светлым взглядом на несколько порядков тяжелее, чем при допросе нового Гая Фокса иракской сборки, но Майкрофт умеет делать невозможное.
- Спасибо, не стоит. Я хотел только кое-что сообщить ей. Если вы позволите мне войти...
- Разумеется, сэр, - шаг в сторону и плавный гостеприимный жест – тоже вызывающий многочисленные ассоциации. - Она в саду, я провожу вас.
Вот так, растерянно думает Майкрофт, идя за матерью Антеи, в саду. Я-то думал, она места себе не находит от тревоги за начальника, заперлась в комнате и плачет, а она в саду. Хотя, может быть, с надеждой думает Майкрофт, выходя в небольшой ухоженный сад, она сидит в беседке, увитой увядшим плющом, бледная, читает Байрона и время от времени поднимает покрасневшие глаза к жестоко безоблачному небу в безмолвной мольбе?
Мать Антеи молча уходит обратно в дом, но Майкрофт этого не замечает. Антея стоит на одном колене у клумбы. На ней свободная рубашка такого светлого голубого цвета, что цвет виден только в складках и заломах ткани, а гладкие участки кажутся белыми. Ее волосы не уложены, как обычно, в четко оформленное поблескивающее облако. Они падают на плечи толстыми прямыми прядями, чуть завивающимися на концах, с одной стороны заправлены за ухо, а с другой – свободно покачиваются в такт неторопливым движениям, и на этом темном фоне ее профиль особенно точеный и нежный. Лучи вечернего солнца, ложась на короткие тонкие волоски на висках и надо лбом, зажигают на них золотые искорки, и Майкрофту на секунду кажется, что это какое-то замысловатое украшение, и он даже рассеянно удивляется, зачем надевать его, выходя на работу в сад.
Антея поднимает голову, видит его, встает, снимает перчатки, аккуратно отряхивает колено и только после этого идет к Майкрофту.
- Сэр?
- Все прошло хорошо, - Майкрофту смутно кажется, что он уже говорил ей это, только тогда она проходила проверку, а теперь, похоже, проверке подвергают его.
- Я не сомневалась, сэр, - глаза прозрачные и глубокие, и Майкрофт вдруг отчетливо понимает, что эта девушка будет с радостью ходить за ним в пекло и терпеть любые невзгоды, но не простит ему, если он еще раз пренебрежет ею.
Майкрофт опускает взгляд на клумбу. На высоких стеблях покачиваются какие-то усовершенствованные ромашки, с длинными лепестками, выступающими сердцевинками и всевозможных расцветок.
- Что это за цветы? - спрашивает наконец Майкрофт.
Антея испытующе смотрит на него, словно прикидывая, стоит ли он ее доверия в таком сложном вопросе, потом улыбается.
- Это цинии, - отвечает она и медленно поднимает руку, указывая за спину Майкрофту. - А там – георгины. Вам они могут показаться водянистыми и неинтересными, но это только на первый взгляд. Надо просто посмотреть внимательнее. На самом деле это очень сложные цветы...
Майкрофту кажется, что она закончит фразу его именем, но Антея поворачивается и идет к пухлой шапке белых георгинов, а он на автопилоте идет за ней, пытаясь проиграть в голове, как могло бы звучать его имя, произнесенное ее голосом. Даже в его неуклюжей интерпретации получается очень красиво.