12.10.2009 в 15:17
Пишет Korsi:John Barrowman. I Am What I Am. Глава седьмая - MAKE THE DIRT STICK
Когда я выбирала, какую главу перевести после развеселой главы №5, то остановилась на седьмой.
Джон впадает в депрессию, а Скотт ничего не может с этим сделать. Хотя и очень старается.
читать дальше В книге полно встроенных бонусов, которые называются "застольные беседы" (table talks).
Бонус к седьмой главе, он же застольная беседа №5 в оригинале называется "Blame it on the flip-flops... and the Harveys' "
Я хихикала, когда переводила ее название, признаюсь честно
"Во всем виноваты въетнамки!"
Звучит как-то некорректно... Получается, что во всем виноваты коварные въетнамские женщины. В кавычки брать не хочется.
"...шлепки!" По попке. Неа...
И вот результат: "Во всем виноваты сланцы и чей-то хер... кхм... херес!"
Harveys' Bristol Cream - это действительно херес, а вернее смесь хересов "фино", "амонтильядо", "олорозо" и "педро хименес".
Амонтильядо в итоге задало тон всей главе. Все Эдгара По читали?
Эпиграф: "Я хочу, чтобы вы знали - я печатаю это абсолютно обнаженным, задрав коленки выше головы и одной рукой. Потому что вторая у меня занята" А.А.Гилл
Несколько хороших уроков, которые я усвоил за одну по-настоящему плохую неделю
1. Иногда выбранная дорога может завести тебя слишком далеко. Особенно если она проложена по радиостудии, а ты втанке тачке.
2. Сначала извинись, потом думай.
3. Даже моя уверенность в себе иногда дает слабину.
4. "Показать" на радио - это оксиморон.
Мое детство прошло в Америке, под звуки теле-шоу семидесятых и восьмидесятых годов. Я обожал смотреть «Донни и Мэри», «Сони и Шер», «Барбара Мэндрелл и сестры Мэндрелл», потому что они были полны сюрпризов, шуток и музыки. Мало кто знает, что когда я в 80-х годах выступал в американском парке развлечений «Оприлэнд», то одним из первых моих номеров стало выступление Барбары Мэндрелл, где я пел и танцевал. Работать с ней было настоящим удовольствием.
Около двух лет назад, когда представители БиБиСи впервые начали обсуждать со мной идею создания новой субботней телепрограммы, задолго до того, как мы придумали «Tonight's the Night» (примечание переводчика - далее "ТТН", я знал, что в ней должны быть две вещи: во-первых, программа должна напоминать любимые шоу моей юности и, во-вторых, в производстве программы должна участвовать наша с Гэвином компания «Barrowman Barker production” ("ВВР".
Я очень любил стиль, настроение и зрелищность развлекательных программ 80-х годов, и у меня в голове крутилось множество связанных с ними воспоминаний и мелких деталей. Я решил открывать каждое шоу впечатляющим запоминающимся номером, с анонсом в середине музыкального вступления. Для меня этот небольшой элемент был очень важен. Я представлял себе открытие шоу примерно так:
Празднично оформленная сцена. Яркий свет. Танцоры танцуют. Музыка внезапно прерывается. "Дамы и господа! Сегодня в нашем шоу женщина, которая всю жизнь мечтала выступить в мюзикле "Парни из Джерси", коллеги по работе из Кента, вытворяющие чудеса со своими свистками, а также.... Чака Хан!" *
* Это стало традицией. На каждой репетиции ТТН я объявлял, что сегодня моим гостем будет Чака Хан. Но она так ни разу и не появилась.
Я хотел, чтобы передача была полна ностальгии, зрелищ, сюпризов для слушателей и захватывающих драматических историй из жизни. К сожалению, за неделю до официального начала шоу на БиБиСи, драматическая и противоречивая история случилась в моей собственной жизни и ее последствия для меня были такими серьезными, что мои физические и эмоциональные силы оказались на исходе.
Празднично оформленная сцена. Яркий свет. Танцоры танцуют. Музыка внезапно прерывается. "Дамы и господа! Сегодня в этой главе подлинная история событий на радио БиБиСи 1, где я показал своего "малыша", а также.... Чака Хан!"
Когда я думаю о событиях, произошедших в связи с инцидентом, который вскоре получил название "яичный кризис"*, мое обычно хорошее настроение падает до нуля всего за одну минуту. Я больше не злюсь на себя и, конечно же, я не в обиде на радиоведущих - Ника Гримшоу и Анни Мак, их продюсера или других сотрудников БиБиСи. Что злит меня на самом деле - это то, что шум вокруг этого эпизода подняли парочка "желтых" газет и люди, которые даже не видели то, что случилось, своими глазами.
*В оригинале "Ballgate"
Откуда я это знаю? Потому что так называемая "демонстрация" произошла на радио, да-да, на радио, которое, как известно, среда звуковая, кроме того, во время записи на радио не было ни живой аудитории, ни включенных веб-камер. Я не пытаюсь сказать, что моя склонность к эпатажу в тот момент не вышла из-под контроля, она еще как вышла, и я понес полную ответственность за возможный моральный ущерб, причиненный слушателям той передачи, в том числе принес публичные извинения. Но мне всегда казалось, что последствия этого происшествия в средствах массовой информации были намного больше того, что их вызвало. В результате о том, что я показал своего "малыша", услышали по всей стране (увидеть не могли, вы же помните, что это было на радио?)
Через несколько дней А.А.Гилл, автор колонки в "Таймс", блестяще описал последствия всей этой истории. В неимоверно смешной статье в стиле политической сатиры он написал, что "воображение обывателя своей отталкивающей непристойностью затмило реальные события".
Вот как это произошло. Гэв обычно сопровождает меня на все назначенные интервью, но в тот день он предоставил меня самому себе и решил устроить себе небольшой и вполне заслуженный выходный после совершенно сумасшедшей недели. Повел бы я себя так же в присутствии Гэвина? Даже не знаю. Может быть да. Может быть нет. В любом случае, Гэвин остался дома. Он налил себе бокал вина, развалился на диване и настроил радио на волну БиБиСи-1, чтобы послушать передачу из дома. Я отправился в студию в компании Джо Беннета, пресс-секретаря звукозаписывающей компании, и Скотта.
Эта передача славится тем, что радиоведущие постоянно соревнуются со своими гостями и предлагают им поиграть в разные игры. Вы меня знаете, мне особое приглашение не требуется. В тот воскресный вечер общее игривое настроение по мере развития событий просто зашкаливало. В какой-то момент на меня надели защитный шлем, посадили в тачку на колесах и ведущие стали катать меня в ней по студии, а я должен был на ходу хватать развешанные по ней диски с моим альбомом. (Если хотите знать, я успел собрать все!).
С самого начала передачи ведущие шутили по поводу моей привычки показывать людям свою задницу* и спрашивать, не собираюсь ли я достать и показать им свой пенис.
*Если вы из Глазго или из семьи Барроуман, то это не привычка. Это общепринятая традиция.
Из-за того, что они подкалывали меня весь вечер, а также из-за царившего в студии развеселого духа, я не выдержал. Я вопросительно посмотрел на продюсера и показал на веб-камеру. Она сделала знак, что камера выключена и тогда я устроил для ведущих приватный показ своего "малыша".
Любой человек, побывавший на съемочной площадке, за сценой или просто у меня в гостях, знает, что я люблю посмеяться и с легкостью могу пошутить на тему секса, особенно если обстоятельства этому способствуют. В тот момент мне казалось, что обычно смелое по духу радиошоу, на которое меня пригласили - это вполне подходящее место. Я помню свои мысли: "Мы на радио, камеры выключены, поэтому если я сделаю то, о чем они просят, то это увидят только сами ведущие и Скотт".
Тем более, Скотт это и раньше видел. (И не один раз).
Сразу после передачи я позвонил Гэвину. Я всегда звоню ему, если его не было со мной на радио или телепередаче. Его первыми словами были : "Ты и правда достал свой член?"
- Ничего подобного! Я только показал свои яйца, - ответил я. И добавил, что я даже не доставал их полностью*. Так, чуть-чуть мелькнули между пальцев и все.
*Спросите Скотта! Он может это подтвердить.
Я уверен, что если бы моя выходка случилась в любое другое время, в понедельник утром о ней бы никто и не вспомнил. К несчастью, это произошло в трудный для БиБиСи период. Некоторые люди, под которыми я имею в виду одну газету и одного пожаловавшегося на передачу слушателя, устроили из моего "показа" настоящий фарс, связав его с тогда еще не отгремевшим скандалом с участием Джонатана Росса и Рассела Брэнда.
Для меня одним из последствий этого скандала, а также "яичного кризиса" стало то, что на свет вылезло подтверждение моего мнения о том, насколько некоторые представители "желтой" прессы не любят БиБиСи; напористые газетчики, наполняющие свои страницы всем, что попадает в их поле зрения, тогда вышли далеко за пределы тонкой грани, отделяющей критику от хамства. Они просто из кожи вон лезли*, чтобы бросить тень на сотрудников БиБиСи.
* Что не так-то легко сделать, учитывая ее толщину.
После того, как история была опубликована в "Ивнинг стандарт" и "Дэйли мэйл", я понял, что их реакция намного превосходила то, что произошло на самом деле. Например, в обеих статьях не говорилось, что ни один слушатель ничего не увидел, только впоследствии "Дэйли мэйл" призналась, что "гениталии Барроумана фактически не были показаны".
В статье "Дэйли мэйл" была упомянута моя первая книга, при этом из нее совершенно вне контекста были пересказаны сведения, которые должны были подчеркнуть мое "разнузданное поведение". Например, в одном из параграфов газетчики описали меня как "серийного эксгибициониста", цитируя различные примеры из биографии, когда я оголял свой зад.
Должен признаться, именно эта практика журналистского расследования выводила меня больше всего. Я не переставал задавать себе вопрос (и делаю это до сих пор), в какой степени их продолжающиеся атаки на корпорацию БиБиСи и ее сотрудников были обусловлены тем, что "Дэйли мэйл" принадлежит компании, владеющей акциями конкурирующей с БиБиСи телевизионной сети.
Тем не менее, мое наибольшее отвращение в статье "Мэйл" вызвало то, что в том же самом параграфе, где описывалась моя так называемая "распущенность", упоминалось, что я "вступил в гражданский брак" с моим "давним партнером", тем самым намекая, что мой гражданский брак - это еще одно доказательство моего "разнузданного поведения". И "Дэйли мэйл" еще и называет меня эпатажным!
"Дэйли мэйл" должно быть стыдно за то, что она считает, что быть геем означает быть "разнузданным" и за то, что она называет публичное проявление взаимной любви двух людей - то, что гетеросексуальные пары делают уже много лет, "распущенным". В конце-концов это Великобритания, на дворе двадцать первый век, а в национальной газете все еще уживаются такие виды расизма.
И как будто этого было недостаточно, статья в газете заканчивалась фразой, что я однажды "пинал в зрителей экскременты". Любой, кто читал мою первую книгу знает, что тот случай не был чем-то преднамеренным, специальным и я вообще был не виноват, потому что это произошло на сцене, когда я должен был в соответствии с хореографией прыгать, задирая ноги, а завидующий мне исполнитель подмешал мне в воду сильное слабительное.
Эта статья на самом деле меня разозлила, но я должен сказать, что реакция остальных средств массовой информации была совершенно иной. Друзья, которые читали обсуждения на сайтах самых разных газет и даже на сайте "Дэйли мэйл", говорили мне, что в основном люди считают это обычной шуткой, которая зашла слишком далеко, и ничем больше. В тот день, когда моя история была опубликована на первой странице "Дэйли мэйл", один из моих близких друзей с телевидения прислал мне на электронную почту письмо со словами поддержки и добавил "Зато ты классно получился на фотографии!". Так и было.
Даже после того, как в понедельник утром я за все попросил прощения, новости о моем "позоре" распространялись подобно эпидемии. Во вторник на меня навалилась такая тоска, что я решил никуда не выходить.В среду я чувствовал себя настолько плохо, как будто меня избили. Я перестал проверять электронную почту, начал избегать журналистов и не подходил к телефону. У меня все болело. В моей жизни редко бывают такие мрачные периоды, но когда они случаются, Гэвин, Скотт и все члены моей семьи знают, что меня лучше оставить в покое, пока я не справлюсь с депрессией сам.
Бедный Скотт. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. В тот раз Скотт впервые увидел, что меня может так сильно выбить из колеи что-то публичное, что-то, с чем он не может справиться. Несмотря на то, что он почти по-матерински обо мне заботился, старался приготовить для меня что-нибудь вкусненькое, постоянно обнимал и шутил, ни это, ни даже изощренные ответы журналистам, которые он придумывал, не могли повлиять на мое все больше и больше падающее настроение.
Гэвин пытался отвлечь меня всеми видами работы, какие только бывают на свете, но для меня ничего не имело значения. Я злился на себя из-за того, что попал в такую идиотскую ситуацию, однако, если честно, ближе всего к сердцу я принимал слепые обвинения совершенно посторонних людей, которые читали мне мораль из-за того, чего они сами даже не видели, только на основании сведений из вторых рук, к тому же основательно искаженных. Кроме того, можно я напишу это еще раз? Это случилось на радио! Никто ничего не видел.
К четвергу я чувствовал себя полностью разбитым, физически и психологически. У меня окончательно пропал голос и каждая часть моего тела ныла. В последнюю минуту я был вынужден отменить свой концерт "В пятницу вечером" на радио БиБиСи-2. Столкнувшись с угрозой тишины в эфире, Джоди Кин, продюсер многих моих выступлений на БиБиСи-2, Джо Беннетт и Гэв от моего имени в последний момент заручились поддержкой моих друзей-музыкантов, которые согласились меня выручить. У меня даже не был сил им звонить и просить о помощи. Сохраняющая самообладание Джоди пригласила занять мое место у микрофона Сэлли Энн Триплетт, которая пела партию Рено в Национальном театре, Мэтта Роула, который в тот момент блистал в роли Зорро, Шону Линдсей, которая вместе со мной выступала в "Призраке оперы" и Дэнни Бойса, моего бессменного партнера по концертному туру. Они пели, а я кое-как вел программу.
На выходных мой голос начал восстанавливаться, но так и не вернулся на все сто процентов. Я должен был выступать на благотворительном концерте "Royal Variety Performance", и мое исполнение "What about us" в тот вечер было совершенно дерьмовым.
Какие выводы я сделал из этой истории? Кроме очевидных - вроде тех, что я не должен снова попадать в подобные ситуации, эта неделя напомнила мне, что оборотной стороной моей славы и публичности является моя уязвимость. Некоторые представители прессы и общественности всегда будут следить за каждым моим движением, как стая голодных волков, готовые разорвать меня за любую оплошность, слабость или глупость. Ну что ж. Я приложу все усилия, чтобы не дать им такую возможность. Однако я решил, что никогда больше не позволю подобным событиям снова превратить меня в человека, которым я не являюсь: подавленного, нечестолюбивого и слабого,
Последствия таких событий могут заставить любого творческого человека задуматься о том, чтобы изменить себя, они могут даже заставить его бояться быть самим собой. В течение всей той недели ко мне приходили подобные мысли. Страх может сильно повлиять на вашу жизнь, если вы позволите ему завладеть собой, а если вас будут одолевать еще и сожаления, то вам будет еще тяжелее. Я сожалел о том, что сделал, но когда я смог взять себя в руки в конце той бесконечной недели, я решил, что никогда
больше не позволю кому-либо давить на меня.
Должен признаться, вся эта история была достаточно болезненной сама по себе, однако самым серьезным ее последствием стало то, что запуск ТТН отложили на неопределенное время. На следующий день после публикации в "желтой" прессе Гэвина вызвали на БиБиСи и жестко отчитали, и он, как мой менеджер, все выслушал, получил выговор, а после этого передал все их высказывания мне, почти слово в слово. Это сделало мою депрессию еще глубже - потому что мечта, которую я лелеял с детства, оказалась под угрозой.
В конце концов, увидеть свет в конце тоннеля помогло замечание моего отца. Именно оно заставило меня вылезти из-под одеяла. Когда я позвонил родителям в следующее воскресенье, чтобы рассказать о том, что случилось, мой отец помог мне увидеть смешную сторону всех этих событий.
- Знаешь, Джон, - сказал он. Почему-то мне кажется, что вести программу "Господу славу поем" тебе теперь не светит!
Застольная беседа №5
"Во всем виноваты сланцы и чей-то хер...кхм.. херес!"
- Взять его!
- Мама, пожалуйста, отзови собак!
- Я сказала, взять его!
Мама считает, что во всем виноваты сланцы. Я считаю, что во всем виноваты глупые шутки, глупые игры, глупые розыгрыши и вообще вся атмосфера семьи Барроуман.
Когда Эндрю, Кэрол и я были маленькими, вполне обычным делом после ужина, когда мы все трое делали уроки или играли в гостиной, было появление моего отца из кухни со словами "Мэрион, я опять порезался. На этот раз очень сильно".
Мы все бросали свои занятия и собирались вокруг него в кучку. Он убирал окровавленный носовый платок и показывал свой большой палец, покрытый... томатным соусом. Место расположения травм постоянно менялось. Иногда палец на ноге, иногда колено, но всегда пострадавшая часть демонстрировалась с такими душераздирающими стонами и натуральными страданиями, что мы всегда верили, что случилось что-то страшное. Даже когда мы подросли и уже стали понимать, что к чему, мы и тогда при виде кровавого платка впадали в транс.
Зрителями этих разыгранных несчастных случаев были не только я и мои брат и сестра. Когда я подрос и ко мне в гости стали приходить друзья, я всегда предупреждал их "Что бы ни случилось, на моего отца внимания не обращайте! Даже если он упадет. Ему кажется, что он Дик ван Дайк".
Сейчас папа устраивает такие же розыгрыши для своих внуков и для всех, кому не повезло и кто проходил мимо. Он постоянно падает с лестниц, спотыкается о бордюры и налетает на мебель. Однажды перед Рождеством Клэр, Тернер, Скотт, мама, папа и я покупали подарки и зашли в обувной магазин, где мой отец сделал вид, что упал. Из-за того, что сотрудники магазина ужасно расстроились, а охранники тут же прибежали, чтобы оказать первую помощь, остаток дня он провел, хромая вокруг магазинов, в которые мы заходили, так как боялся, что иначе его разоблачат. Конечно, мы не испытывали к нему ни малейшей жалости.
За эти годы я тоже пару раз изобразил нечто подобное. Во время работы в театре и на телевидении я понакомился с профессиональными каскадерами, и они показали мне некоторые свои приемы, которые позволили мне более реалистично врезаться в двери, а также спотыкаться о настоящие и воображаемые препятствия на улице.
Однако, во время Хаба 2008, мои каскадерские способности меня подвели. Кэрол и я отдыхали в наших смежных гостиничных номерах перед раздачей автографов. Когда она зашла за мной, я решил изобразить припадок. (Она не ожидала от меня такого идиотизма). Когда ручка двери начала поворачиваться, я приступил к воплощению плана... вот только случайно зацепился за столешницу кофейного столика - толстую плиту из черного мрамора, совершенно ненадежно прикрепленную к шаткому деревянному основанию. Когда дверь открылась, я лежал на полу, а позади меня лежал развалившийся столик. (Кэрол даже сделала фотографию, смотрите иллюстрации).
А недавно в Глазго я до смерти напугал горничную, когда выпал из лифта прямо в ее тележку с моющими средствами. Она была в шоке, когда Скотт, Кэрол и ее муж Кевин, совершенно не обращая на меня внимания, вышли из лифта, перешагнули через мое валяющееся тело (Скотт даже слегка пнул меня, чтобы не мешался под ногами) и направились в свои номера, даже не остановившись, чтобы предложить помощь.
Поэтому, теперь вы понимаете, почему моя мама не бросилась ко мне на помощь, когда я упал возле бассейна.
В последний раз я выступал в США в 2002 году, в Милуоки, штат Висконсин. Билеты на мое шоу в Стакнер театре были проданы за три дня и я выступал перед моими местными родственниками, друзьями и поклонниками. Моей следующей возможностью выступить в США стала конвенция Торчсонг в Чикаго, которая прошла 5-7 июня 2009 года. Я очень хотел выступить в программе конвенции со своим шоу и порадовать своих поклонников.
Май 2009 года был совершенно безумным и невероятным месяцем. Я выступил в семнадцати городах Великобритании с семнадцатью концертами, пользовавшимися большим успехом. В начале июня я решил отдохнуть пару дней у себя дома в Салли, до поездки на конвенцию. Мои родители приехали навестить меня, а Скотт взял небольшой отпуск. Почти все время мы проводили на море.
Сразу после нашего перезда в Салли, Скотт и я соорудили в дальнем конце сада площадку для отдыха. (Конечно же, чуть ли не в самый первый день Скотт разыскал свой любимый молоток и бросился на штурм стен. Но, по крайней мере, в этот раз стены для сноса выбирал я). Основание площадки было на несколько сантиметров выше, чем дорожка вокруг бассейна, но береговая линия и плошадка были специально совмещены таким образом, чтобы когда ты лежал на ней, казалось, что ты плывешь по морю. В теплую погоду, а на южном побережье Уэльса гораздо больше теплых дней, чем вы себе можете представить, Скотт и я все время проводили у моря, ужинали, пили коктейли и по всем правилам этикета принимали гостей.
В тот вечер вечеринка с коктейлями была в самом разгаре, я взял у мамы стакан, чтобы наполнить его ее любимым хересом Харвейз Бристол. И за какое-то мгновение мои планы на участие в Торчсонг и на выступление перед американскими фанатами оказались под угрозой. Я шагнул с площадки и подвернул левую ногу. Я почувствовал, как внутри что-то щелкнуло и упал. Боль была невыносимой.
Пока меня сводило от боли, мои собаки решили, что я играю и стали прыгать и нападать на меня. Мои родители подумали, что я прикидываюсь и не обращали на меня внимания. Скотт любовался закатом.
- Отзовите собак! - закричал я.
В конце концов моя мама обратила на меня внимание. Она наклонилась и сказала:
- Джон, хватит уже придуриваться. Вставай.
- Отзови собак!
- Взять его!
- Мама, я серьезно!
До тех пор пока она не посмотрела вниз и не увидела, что мой голеностоп начал распухать (почти вдвое всего за несколько секунд), она и мой отец были уверены, что это розыгрыш. Но я и правда мучился.
- Это все проклятые сланцы! - воскликнула моя мама. - Никогда не могла понять, почему ты их носишь. Все, кто ходит в сланцах, просто напрашиваются на неприятности!
Отец и Скотт помогли мне подняться и дойти до машины. Это было вдвойне сложно сделать, так как Чарли, Джек и Харрис подумали, что все это часть игры и продолжали прыгать и кусать мою ногу.
Все еще мучаясь от боли, я приехал в больницу, где мне сказали, что я потянул сухожилия и порвал связки в голеностопном суставе. Мне сказали, что пока опухоль не пройдет, летать на самолетах мне нельзя. В течение четырех недель после этого я мог ходить только на костылях, а голеностоп был упакован в лангет, который я называл "Нога Бекхэма".
Когда мы вернулись домой из больницы, моя мама была настолько расстроена тем, что не сразу мне поверила, что она прямиком побежала на кухню и сварила целую кастрюлю моего любимого домашнего куриного супа. После того, как я съел две большие тарелки, она гладила мою ногу до тех пор, пока лекарства не подействовали и я не заснул. *
*Вообще-то делать массаж ног - это работа Скотта.
Где-то через месяц, я услышал, как сын нашего друга объясняет кому-то, что со мной случилось. Он сказал:
- Бедный Джон! Он упал в бассейн и оторвал себе все яички на ноге!
Вот это было бы действительно больно. Как представлю, так вздрогну!
*** Комментарии, которые сделала в процессе перевода koshkaMurka, навели меня на мысль добавить два видеофрагмента в качестве иллюстраций к этой главе.
Джон на Royal Variety Performance 2008
Джон на Loose Women 04.12.2008
URL записиКогда я выбирала, какую главу перевести после развеселой главы №5, то остановилась на седьмой.
Джон впадает в депрессию, а Скотт ничего не может с этим сделать. Хотя и очень старается.
читать дальше В книге полно встроенных бонусов, которые называются "застольные беседы" (table talks).
Бонус к седьмой главе, он же застольная беседа №5 в оригинале называется "Blame it on the flip-flops... and the Harveys' "
Я хихикала, когда переводила ее название, признаюсь честно
"Во всем виноваты въетнамки!"
Звучит как-то некорректно... Получается, что во всем виноваты коварные въетнамские женщины. В кавычки брать не хочется.
"...шлепки!" По попке. Неа...
И вот результат: "Во всем виноваты сланцы и чей-то хер... кхм... херес!"
Harveys' Bristol Cream - это действительно херес, а вернее смесь хересов "фино", "амонтильядо", "олорозо" и "педро хименес".
Амонтильядо в итоге задало тон всей главе. Все Эдгара По читали?
Эпиграф: "Я хочу, чтобы вы знали - я печатаю это абсолютно обнаженным, задрав коленки выше головы и одной рукой. Потому что вторая у меня занята" А.А.Гилл
Несколько хороших уроков, которые я усвоил за одну по-настоящему плохую неделю
1. Иногда выбранная дорога может завести тебя слишком далеко. Особенно если она проложена по радиостудии, а ты в
2. Сначала извинись, потом думай.
3. Даже моя уверенность в себе иногда дает слабину.
4. "Показать" на радио - это оксиморон.
Мое детство прошло в Америке, под звуки теле-шоу семидесятых и восьмидесятых годов. Я обожал смотреть «Донни и Мэри», «Сони и Шер», «Барбара Мэндрелл и сестры Мэндрелл», потому что они были полны сюрпризов, шуток и музыки. Мало кто знает, что когда я в 80-х годах выступал в американском парке развлечений «Оприлэнд», то одним из первых моих номеров стало выступление Барбары Мэндрелл, где я пел и танцевал. Работать с ней было настоящим удовольствием.
Около двух лет назад, когда представители БиБиСи впервые начали обсуждать со мной идею создания новой субботней телепрограммы, задолго до того, как мы придумали «Tonight's the Night» (примечание переводчика - далее "ТТН", я знал, что в ней должны быть две вещи: во-первых, программа должна напоминать любимые шоу моей юности и, во-вторых, в производстве программы должна участвовать наша с Гэвином компания «Barrowman Barker production” ("ВВР".
Я очень любил стиль, настроение и зрелищность развлекательных программ 80-х годов, и у меня в голове крутилось множество связанных с ними воспоминаний и мелких деталей. Я решил открывать каждое шоу впечатляющим запоминающимся номером, с анонсом в середине музыкального вступления. Для меня этот небольшой элемент был очень важен. Я представлял себе открытие шоу примерно так:
Празднично оформленная сцена. Яркий свет. Танцоры танцуют. Музыка внезапно прерывается. "Дамы и господа! Сегодня в нашем шоу женщина, которая всю жизнь мечтала выступить в мюзикле "Парни из Джерси", коллеги по работе из Кента, вытворяющие чудеса со своими свистками, а также.... Чака Хан!" *
* Это стало традицией. На каждой репетиции ТТН я объявлял, что сегодня моим гостем будет Чака Хан. Но она так ни разу и не появилась.
Я хотел, чтобы передача была полна ностальгии, зрелищ, сюпризов для слушателей и захватывающих драматических историй из жизни. К сожалению, за неделю до официального начала шоу на БиБиСи, драматическая и противоречивая история случилась в моей собственной жизни и ее последствия для меня были такими серьезными, что мои физические и эмоциональные силы оказались на исходе.
Празднично оформленная сцена. Яркий свет. Танцоры танцуют. Музыка внезапно прерывается. "Дамы и господа! Сегодня в этой главе подлинная история событий на радио БиБиСи 1, где я показал своего "малыша", а также.... Чака Хан!"
Когда я думаю о событиях, произошедших в связи с инцидентом, который вскоре получил название "яичный кризис"*, мое обычно хорошее настроение падает до нуля всего за одну минуту. Я больше не злюсь на себя и, конечно же, я не в обиде на радиоведущих - Ника Гримшоу и Анни Мак, их продюсера или других сотрудников БиБиСи. Что злит меня на самом деле - это то, что шум вокруг этого эпизода подняли парочка "желтых" газет и люди, которые даже не видели то, что случилось, своими глазами.
*В оригинале "Ballgate"
Откуда я это знаю? Потому что так называемая "демонстрация" произошла на радио, да-да, на радио, которое, как известно, среда звуковая, кроме того, во время записи на радио не было ни живой аудитории, ни включенных веб-камер. Я не пытаюсь сказать, что моя склонность к эпатажу в тот момент не вышла из-под контроля, она еще как вышла, и я понес полную ответственность за возможный моральный ущерб, причиненный слушателям той передачи, в том числе принес публичные извинения. Но мне всегда казалось, что последствия этого происшествия в средствах массовой информации были намного больше того, что их вызвало. В результате о том, что я показал своего "малыша", услышали по всей стране (увидеть не могли, вы же помните, что это было на радио?)
Через несколько дней А.А.Гилл, автор колонки в "Таймс", блестяще описал последствия всей этой истории. В неимоверно смешной статье в стиле политической сатиры он написал, что "воображение обывателя своей отталкивающей непристойностью затмило реальные события".
Вот как это произошло. Гэв обычно сопровождает меня на все назначенные интервью, но в тот день он предоставил меня самому себе и решил устроить себе небольшой и вполне заслуженный выходный после совершенно сумасшедшей недели. Повел бы я себя так же в присутствии Гэвина? Даже не знаю. Может быть да. Может быть нет. В любом случае, Гэвин остался дома. Он налил себе бокал вина, развалился на диване и настроил радио на волну БиБиСи-1, чтобы послушать передачу из дома. Я отправился в студию в компании Джо Беннета, пресс-секретаря звукозаписывающей компании, и Скотта.
Эта передача славится тем, что радиоведущие постоянно соревнуются со своими гостями и предлагают им поиграть в разные игры. Вы меня знаете, мне особое приглашение не требуется. В тот воскресный вечер общее игривое настроение по мере развития событий просто зашкаливало. В какой-то момент на меня надели защитный шлем, посадили в тачку на колесах и ведущие стали катать меня в ней по студии, а я должен был на ходу хватать развешанные по ней диски с моим альбомом. (Если хотите знать, я успел собрать все!).
С самого начала передачи ведущие шутили по поводу моей привычки показывать людям свою задницу* и спрашивать, не собираюсь ли я достать и показать им свой пенис.
*Если вы из Глазго или из семьи Барроуман, то это не привычка. Это общепринятая традиция.
Из-за того, что они подкалывали меня весь вечер, а также из-за царившего в студии развеселого духа, я не выдержал. Я вопросительно посмотрел на продюсера и показал на веб-камеру. Она сделала знак, что камера выключена и тогда я устроил для ведущих приватный показ своего "малыша".
Любой человек, побывавший на съемочной площадке, за сценой или просто у меня в гостях, знает, что я люблю посмеяться и с легкостью могу пошутить на тему секса, особенно если обстоятельства этому способствуют. В тот момент мне казалось, что обычно смелое по духу радиошоу, на которое меня пригласили - это вполне подходящее место. Я помню свои мысли: "Мы на радио, камеры выключены, поэтому если я сделаю то, о чем они просят, то это увидят только сами ведущие и Скотт".
Тем более, Скотт это и раньше видел. (И не один раз).
Сразу после передачи я позвонил Гэвину. Я всегда звоню ему, если его не было со мной на радио или телепередаче. Его первыми словами были : "Ты и правда достал свой член?"
- Ничего подобного! Я только показал свои яйца, - ответил я. И добавил, что я даже не доставал их полностью*. Так, чуть-чуть мелькнули между пальцев и все.
*Спросите Скотта! Он может это подтвердить.
Я уверен, что если бы моя выходка случилась в любое другое время, в понедельник утром о ней бы никто и не вспомнил. К несчастью, это произошло в трудный для БиБиСи период. Некоторые люди, под которыми я имею в виду одну газету и одного пожаловавшегося на передачу слушателя, устроили из моего "показа" настоящий фарс, связав его с тогда еще не отгремевшим скандалом с участием Джонатана Росса и Рассела Брэнда.
Для меня одним из последствий этого скандала, а также "яичного кризиса" стало то, что на свет вылезло подтверждение моего мнения о том, насколько некоторые представители "желтой" прессы не любят БиБиСи; напористые газетчики, наполняющие свои страницы всем, что попадает в их поле зрения, тогда вышли далеко за пределы тонкой грани, отделяющей критику от хамства. Они просто из кожи вон лезли*, чтобы бросить тень на сотрудников БиБиСи.
* Что не так-то легко сделать, учитывая ее толщину.
После того, как история была опубликована в "Ивнинг стандарт" и "Дэйли мэйл", я понял, что их реакция намного превосходила то, что произошло на самом деле. Например, в обеих статьях не говорилось, что ни один слушатель ничего не увидел, только впоследствии "Дэйли мэйл" призналась, что "гениталии Барроумана фактически не были показаны".
В статье "Дэйли мэйл" была упомянута моя первая книга, при этом из нее совершенно вне контекста были пересказаны сведения, которые должны были подчеркнуть мое "разнузданное поведение". Например, в одном из параграфов газетчики описали меня как "серийного эксгибициониста", цитируя различные примеры из биографии, когда я оголял свой зад.
Должен признаться, именно эта практика журналистского расследования выводила меня больше всего. Я не переставал задавать себе вопрос (и делаю это до сих пор), в какой степени их продолжающиеся атаки на корпорацию БиБиСи и ее сотрудников были обусловлены тем, что "Дэйли мэйл" принадлежит компании, владеющей акциями конкурирующей с БиБиСи телевизионной сети.
Тем не менее, мое наибольшее отвращение в статье "Мэйл" вызвало то, что в том же самом параграфе, где описывалась моя так называемая "распущенность", упоминалось, что я "вступил в гражданский брак" с моим "давним партнером", тем самым намекая, что мой гражданский брак - это еще одно доказательство моего "разнузданного поведения". И "Дэйли мэйл" еще и называет меня эпатажным!
"Дэйли мэйл" должно быть стыдно за то, что она считает, что быть геем означает быть "разнузданным" и за то, что она называет публичное проявление взаимной любви двух людей - то, что гетеросексуальные пары делают уже много лет, "распущенным". В конце-концов это Великобритания, на дворе двадцать первый век, а в национальной газете все еще уживаются такие виды расизма.
И как будто этого было недостаточно, статья в газете заканчивалась фразой, что я однажды "пинал в зрителей экскременты". Любой, кто читал мою первую книгу знает, что тот случай не был чем-то преднамеренным, специальным и я вообще был не виноват, потому что это произошло на сцене, когда я должен был в соответствии с хореографией прыгать, задирая ноги, а завидующий мне исполнитель подмешал мне в воду сильное слабительное.
Эта статья на самом деле меня разозлила, но я должен сказать, что реакция остальных средств массовой информации была совершенно иной. Друзья, которые читали обсуждения на сайтах самых разных газет и даже на сайте "Дэйли мэйл", говорили мне, что в основном люди считают это обычной шуткой, которая зашла слишком далеко, и ничем больше. В тот день, когда моя история была опубликована на первой странице "Дэйли мэйл", один из моих близких друзей с телевидения прислал мне на электронную почту письмо со словами поддержки и добавил "Зато ты классно получился на фотографии!". Так и было.
Даже после того, как в понедельник утром я за все попросил прощения, новости о моем "позоре" распространялись подобно эпидемии. Во вторник на меня навалилась такая тоска, что я решил никуда не выходить.В среду я чувствовал себя настолько плохо, как будто меня избили. Я перестал проверять электронную почту, начал избегать журналистов и не подходил к телефону. У меня все болело. В моей жизни редко бывают такие мрачные периоды, но когда они случаются, Гэвин, Скотт и все члены моей семьи знают, что меня лучше оставить в покое, пока я не справлюсь с депрессией сам.
Бедный Скотт. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. В тот раз Скотт впервые увидел, что меня может так сильно выбить из колеи что-то публичное, что-то, с чем он не может справиться. Несмотря на то, что он почти по-матерински обо мне заботился, старался приготовить для меня что-нибудь вкусненькое, постоянно обнимал и шутил, ни это, ни даже изощренные ответы журналистам, которые он придумывал, не могли повлиять на мое все больше и больше падающее настроение.
Гэвин пытался отвлечь меня всеми видами работы, какие только бывают на свете, но для меня ничего не имело значения. Я злился на себя из-за того, что попал в такую идиотскую ситуацию, однако, если честно, ближе всего к сердцу я принимал слепые обвинения совершенно посторонних людей, которые читали мне мораль из-за того, чего они сами даже не видели, только на основании сведений из вторых рук, к тому же основательно искаженных. Кроме того, можно я напишу это еще раз? Это случилось на радио! Никто ничего не видел.
К четвергу я чувствовал себя полностью разбитым, физически и психологически. У меня окончательно пропал голос и каждая часть моего тела ныла. В последнюю минуту я был вынужден отменить свой концерт "В пятницу вечером" на радио БиБиСи-2. Столкнувшись с угрозой тишины в эфире, Джоди Кин, продюсер многих моих выступлений на БиБиСи-2, Джо Беннетт и Гэв от моего имени в последний момент заручились поддержкой моих друзей-музыкантов, которые согласились меня выручить. У меня даже не был сил им звонить и просить о помощи. Сохраняющая самообладание Джоди пригласила занять мое место у микрофона Сэлли Энн Триплетт, которая пела партию Рено в Национальном театре, Мэтта Роула, который в тот момент блистал в роли Зорро, Шону Линдсей, которая вместе со мной выступала в "Призраке оперы" и Дэнни Бойса, моего бессменного партнера по концертному туру. Они пели, а я кое-как вел программу.
На выходных мой голос начал восстанавливаться, но так и не вернулся на все сто процентов. Я должен был выступать на благотворительном концерте "Royal Variety Performance", и мое исполнение "What about us" в тот вечер было совершенно дерьмовым.
Какие выводы я сделал из этой истории? Кроме очевидных - вроде тех, что я не должен снова попадать в подобные ситуации, эта неделя напомнила мне, что оборотной стороной моей славы и публичности является моя уязвимость. Некоторые представители прессы и общественности всегда будут следить за каждым моим движением, как стая голодных волков, готовые разорвать меня за любую оплошность, слабость или глупость. Ну что ж. Я приложу все усилия, чтобы не дать им такую возможность. Однако я решил, что никогда больше не позволю подобным событиям снова превратить меня в человека, которым я не являюсь: подавленного, нечестолюбивого и слабого,
Последствия таких событий могут заставить любого творческого человека задуматься о том, чтобы изменить себя, они могут даже заставить его бояться быть самим собой. В течение всей той недели ко мне приходили подобные мысли. Страх может сильно повлиять на вашу жизнь, если вы позволите ему завладеть собой, а если вас будут одолевать еще и сожаления, то вам будет еще тяжелее. Я сожалел о том, что сделал, но когда я смог взять себя в руки в конце той бесконечной недели, я решил, что никогда
больше не позволю кому-либо давить на меня.
Должен признаться, вся эта история была достаточно болезненной сама по себе, однако самым серьезным ее последствием стало то, что запуск ТТН отложили на неопределенное время. На следующий день после публикации в "желтой" прессе Гэвина вызвали на БиБиСи и жестко отчитали, и он, как мой менеджер, все выслушал, получил выговор, а после этого передал все их высказывания мне, почти слово в слово. Это сделало мою депрессию еще глубже - потому что мечта, которую я лелеял с детства, оказалась под угрозой.
В конце концов, увидеть свет в конце тоннеля помогло замечание моего отца. Именно оно заставило меня вылезти из-под одеяла. Когда я позвонил родителям в следующее воскресенье, чтобы рассказать о том, что случилось, мой отец помог мне увидеть смешную сторону всех этих событий.
- Знаешь, Джон, - сказал он. Почему-то мне кажется, что вести программу "Господу славу поем" тебе теперь не светит!
Застольная беседа №5
"Во всем виноваты сланцы и чей-то хер...кхм.. херес!"
- Взять его!
- Мама, пожалуйста, отзови собак!
- Я сказала, взять его!
Мама считает, что во всем виноваты сланцы. Я считаю, что во всем виноваты глупые шутки, глупые игры, глупые розыгрыши и вообще вся атмосфера семьи Барроуман.
Когда Эндрю, Кэрол и я были маленькими, вполне обычным делом после ужина, когда мы все трое делали уроки или играли в гостиной, было появление моего отца из кухни со словами "Мэрион, я опять порезался. На этот раз очень сильно".
Мы все бросали свои занятия и собирались вокруг него в кучку. Он убирал окровавленный носовый платок и показывал свой большой палец, покрытый... томатным соусом. Место расположения травм постоянно менялось. Иногда палец на ноге, иногда колено, но всегда пострадавшая часть демонстрировалась с такими душераздирающими стонами и натуральными страданиями, что мы всегда верили, что случилось что-то страшное. Даже когда мы подросли и уже стали понимать, что к чему, мы и тогда при виде кровавого платка впадали в транс.
Зрителями этих разыгранных несчастных случаев были не только я и мои брат и сестра. Когда я подрос и ко мне в гости стали приходить друзья, я всегда предупреждал их "Что бы ни случилось, на моего отца внимания не обращайте! Даже если он упадет. Ему кажется, что он Дик ван Дайк".
Сейчас папа устраивает такие же розыгрыши для своих внуков и для всех, кому не повезло и кто проходил мимо. Он постоянно падает с лестниц, спотыкается о бордюры и налетает на мебель. Однажды перед Рождеством Клэр, Тернер, Скотт, мама, папа и я покупали подарки и зашли в обувной магазин, где мой отец сделал вид, что упал. Из-за того, что сотрудники магазина ужасно расстроились, а охранники тут же прибежали, чтобы оказать первую помощь, остаток дня он провел, хромая вокруг магазинов, в которые мы заходили, так как боялся, что иначе его разоблачат. Конечно, мы не испытывали к нему ни малейшей жалости.
За эти годы я тоже пару раз изобразил нечто подобное. Во время работы в театре и на телевидении я понакомился с профессиональными каскадерами, и они показали мне некоторые свои приемы, которые позволили мне более реалистично врезаться в двери, а также спотыкаться о настоящие и воображаемые препятствия на улице.
Однако, во время Хаба 2008, мои каскадерские способности меня подвели. Кэрол и я отдыхали в наших смежных гостиничных номерах перед раздачей автографов. Когда она зашла за мной, я решил изобразить припадок. (Она не ожидала от меня такого идиотизма). Когда ручка двери начала поворачиваться, я приступил к воплощению плана... вот только случайно зацепился за столешницу кофейного столика - толстую плиту из черного мрамора, совершенно ненадежно прикрепленную к шаткому деревянному основанию. Когда дверь открылась, я лежал на полу, а позади меня лежал развалившийся столик. (Кэрол даже сделала фотографию, смотрите иллюстрации).
А недавно в Глазго я до смерти напугал горничную, когда выпал из лифта прямо в ее тележку с моющими средствами. Она была в шоке, когда Скотт, Кэрол и ее муж Кевин, совершенно не обращая на меня внимания, вышли из лифта, перешагнули через мое валяющееся тело (Скотт даже слегка пнул меня, чтобы не мешался под ногами) и направились в свои номера, даже не остановившись, чтобы предложить помощь.
Поэтому, теперь вы понимаете, почему моя мама не бросилась ко мне на помощь, когда я упал возле бассейна.
В последний раз я выступал в США в 2002 году, в Милуоки, штат Висконсин. Билеты на мое шоу в Стакнер театре были проданы за три дня и я выступал перед моими местными родственниками, друзьями и поклонниками. Моей следующей возможностью выступить в США стала конвенция Торчсонг в Чикаго, которая прошла 5-7 июня 2009 года. Я очень хотел выступить в программе конвенции со своим шоу и порадовать своих поклонников.
Май 2009 года был совершенно безумным и невероятным месяцем. Я выступил в семнадцати городах Великобритании с семнадцатью концертами, пользовавшимися большим успехом. В начале июня я решил отдохнуть пару дней у себя дома в Салли, до поездки на конвенцию. Мои родители приехали навестить меня, а Скотт взял небольшой отпуск. Почти все время мы проводили на море.
Сразу после нашего перезда в Салли, Скотт и я соорудили в дальнем конце сада площадку для отдыха. (Конечно же, чуть ли не в самый первый день Скотт разыскал свой любимый молоток и бросился на штурм стен. Но, по крайней мере, в этот раз стены для сноса выбирал я). Основание площадки было на несколько сантиметров выше, чем дорожка вокруг бассейна, но береговая линия и плошадка были специально совмещены таким образом, чтобы когда ты лежал на ней, казалось, что ты плывешь по морю. В теплую погоду, а на южном побережье Уэльса гораздо больше теплых дней, чем вы себе можете представить, Скотт и я все время проводили у моря, ужинали, пили коктейли и по всем правилам этикета принимали гостей.
В тот вечер вечеринка с коктейлями была в самом разгаре, я взял у мамы стакан, чтобы наполнить его ее любимым хересом Харвейз Бристол. И за какое-то мгновение мои планы на участие в Торчсонг и на выступление перед американскими фанатами оказались под угрозой. Я шагнул с площадки и подвернул левую ногу. Я почувствовал, как внутри что-то щелкнуло и упал. Боль была невыносимой.
Пока меня сводило от боли, мои собаки решили, что я играю и стали прыгать и нападать на меня. Мои родители подумали, что я прикидываюсь и не обращали на меня внимания. Скотт любовался закатом.
- Отзовите собак! - закричал я.
В конце концов моя мама обратила на меня внимание. Она наклонилась и сказала:
- Джон, хватит уже придуриваться. Вставай.
- Отзови собак!
- Взять его!
- Мама, я серьезно!
До тех пор пока она не посмотрела вниз и не увидела, что мой голеностоп начал распухать (почти вдвое всего за несколько секунд), она и мой отец были уверены, что это розыгрыш. Но я и правда мучился.
- Это все проклятые сланцы! - воскликнула моя мама. - Никогда не могла понять, почему ты их носишь. Все, кто ходит в сланцах, просто напрашиваются на неприятности!
Отец и Скотт помогли мне подняться и дойти до машины. Это было вдвойне сложно сделать, так как Чарли, Джек и Харрис подумали, что все это часть игры и продолжали прыгать и кусать мою ногу.
Все еще мучаясь от боли, я приехал в больницу, где мне сказали, что я потянул сухожилия и порвал связки в голеностопном суставе. Мне сказали, что пока опухоль не пройдет, летать на самолетах мне нельзя. В течение четырех недель после этого я мог ходить только на костылях, а голеностоп был упакован в лангет, который я называл "Нога Бекхэма".
Когда мы вернулись домой из больницы, моя мама была настолько расстроена тем, что не сразу мне поверила, что она прямиком побежала на кухню и сварила целую кастрюлю моего любимого домашнего куриного супа. После того, как я съел две большие тарелки, она гладила мою ногу до тех пор, пока лекарства не подействовали и я не заснул. *
*Вообще-то делать массаж ног - это работа Скотта.
Где-то через месяц, я услышал, как сын нашего друга объясняет кому-то, что со мной случилось. Он сказал:
- Бедный Джон! Он упал в бассейн и оторвал себе все яички на ноге!
Вот это было бы действительно больно. Как представлю, так вздрогну!
*** Комментарии, которые сделала в процессе перевода koshkaMurka, навели меня на мысль добавить два видеофрагмента в качестве иллюстраций к этой главе.
Джон на Royal Variety Performance 2008
Джон на Loose Women 04.12.2008