I Am What I Am, Застольная беседа №8, Two Men and Their DogsПеревод: [L]-navsyu-[/L]
Бета: [L]Эйрелл[/L]
Застольная беседа №8.Мужчины и их собаки.Есть такая старая гейская поговорка:
(1) не стоит вставать между геем и его собакой. Эту особую связь описывали неоднократно, и ее нетрудно понять. В обществе, в котором мужчинам геям редко позволяют растить детей, обзавестись собакой — или, в моем случае, собаками — своеобразная попытка заполнить пустующую нишу. И, для того множества геев, от которых, к сожалению, до сих пор отрекаются их семьи, собака может стать единственным спутником, любящим безоговорочно и всем сердцем. Я не говорю, что геи любят своих питомцев гораздо сильнее и трепетнее других владельцев, но в нашей жизни собаки играют роль выдающуюся, если не уникальную.
Мы со Скоттом балуем наших собак, покупаем им игрушки
(2) и, по возможности, путешествуем вместе с ними. За несколько дней до того, как к нашей семье присоединился Харрис, я был настолько взбудоражен, что побежал в магазин Луи Витон, расположенный на Бонд Стрит, и приобрел там возмутительно дорогую сумку для перевозки собак. Бог мой, она была настолько прекрасна, что я сам хотел заползти в нее и там вздремнуть. Когда мы принесли Харриса домой, я поставил эту сумку перед ним и торжественно ее вручил. Та-да!
Он уставился на нее. Понюхал ее. Осторожно заполз внутрь. Я уже мечтал, куда бы можно было пойти с LV на руке с угнездившимся в ней Харрисом. Несколько минут он обнюхивал сумку изнутри, после чего шустро сделал оттуда ноги. Он смотрел на меня таким взором, который можно было истолковать исключительно как: "Что ж, ты выбросил кучу денег". За всё его щенячество заманить его обратно мне удалось лишь однажды, и то, только после того, как для этого Гензеля и Греттель в одной морде, я облицевал LV изнутри угощениями.
Наши собаки завоевывают не только большую часть каждого из наших домов, но и наши сердца, и потому, теряя наших любимцев, мы глубоко скорбим: для нас они много болше, чем питомцы. В промежутке с 14-го марта 2007-го года по 6-е мая 2008-го года, мы со Скоттом были вынуждены попрощаться с тремя дорогими членами семьи: Пенни, Тайгером и Льюисом.
читать дальше
Мисс Манипенни была первой моей собакой с тех пор, как я сам стал взрослым, самостоятельным человеком, не нуждающимся в разрешении родителей, чтобы завести себе домашнего любимца. И смерть ее стала для меня грандиозной потерей. Пенни долго болела. Ей было девятнадцать и, к тому времени, она немного прохудилась и весьма одряхлела. (3) Ее зрение сильно ухудшилось, а передвигалась она только при крайней необходимости. Но ветеринар всегда говорил: пока она виляет хвостом и хорошо ест, дела не так уж плохи. И я хватался за эту мудрость, пока только мог.
Когда Пенни стало тяжело самостоятельно перемещаться, я купил ей собачьи подгузники и маленькую каталку. Каждый вечер, перед тем, как лечь спать, я вывозил ее на прогулку из кардиффской квартиры; Тайгер и Льюис следовали за нами. Наш отряд следовал с Роалд Даль Вэй до Кардиффской Пристани, где мы и гуляли. Не сомневаюсь, это было зрелищно — мужчина, два пса и прекрасная блондинка-спаниель, растянувшаяся в маленькой колясочке, во главе шествия.
Однажды ночью, вернувшись со Скоттом с ужина, мы обнаружили Пенни в припадке. Мы знали, что пришло время сделать то, чего я делать никак не хотел: прощаться с одной из первых любовей моей жизни. Она была со мной еще до Скотта, она была со мной еще до словы, она была со мной еще до всех остальных собак — всё это время со мной была моя Пенни. Она выросла из щенка в мать (4) в важную даму моего двора. Когда я создавал себя в театральном мире и, позже, в мире телевидения, Пенни разделяла мои успехи.
Скотт пошел в кабинет ветеринара, а я ждал на заднем сидении, расположив на коленях Пенни, завернутую в ее любимое одеяло. В машине с ней случился еще один приступ, и я делал всё возможное, чтобы удержать ее покрепче. Она несколько минут лежала на моих коленях, и вдруг случилась странная вещь. Она внезапно издала грустный, протяжный вой, словно знала, что смерть уже близка. Не знаю, как мы со Скоттом, глотая слёзы, всё же совершили это.
(1) Или то был старый гейский говорун?
(2) Я могу себе позволить быть завсегдатаем "Pets R Us".
(3) На самом деле, она сильно прохудилась, бедняжка.
(4) Льюис был ее сыном. За всю жизнь она родила восьмерых щенков.
Любимым лакомством Пенни были кусочки свежей курицы от M&S. За день до ее смерти, Скотт, пытаясь улучшить ее самочувствие, дал ей большую порцию, чем она обычно съедала. И, на пути к ветеринару, через всхлипывания, Скотт пытался сообщить мне, что мог по невнимательности убить ее куриными ломтиками. (5)
Когда ветеринар уже готов был сделать Пенни укол, я взял ее голову в ладони и сильно приблизил лицо к ее морде. Я нежно выдохнул ей в лицо, и шептал ей снова и снова, что она была хорошей девочкой, моей хорошей девочкой. Я знал, что Пенни больше не может ясно видеть меня, но, до тех пор, пока она не заснула, я мог быть уверен — она меня чувствовала, знала, что я был с ней до самого конца.
Каждая из наших собак обладает ярко выраженным характером. Из трех нынешних в нашем семействе, Харрис занимает статус младшего братика. Он черный, лощёный и безмерно энергичный. Во всём виноват он — в том числе в регулярных набегах на корзину для нижнего белья, которое мы со Скоттом позже находим разбросанным по всей лужайке и даже в бассейне.
Чарли, вызволенный нами из приюта — старший и, безусловно, самый неврозный из всех троих. Его пугают шумы и страшат конфликты с другими собаками. Когда Харрис становится излишне буйным, Чарли окидывает его царственным взором, разворачивается и удаляется. (6)
Капитана Джека, нашего джека расселла, мы взяли из кардиффского приюта. Его бросили в квартире, а обнаружили только потому, что он очень громко лаял. Джек в нашей семье разбойник и маниакальный футболист. Если вы принесете в дом что-либо, напоминающее мяч, CJ всё время будет крутиться у ваших ног, вынуждая вас поиграть с ним.
Это даже не обязан быть именно мяч. Когда Кэрол решала поплавать в нашем бассейне, она натягивала эластичную черную шапочку, которую, снующую вверх и вних по всей длине бассейна, Джек радостно облаял, как только увидел, потому что голова моей сестры — на взгляд моей собаки — была очень похожа на мяч, скользящий по воде. Так что, как только она оказалась в зоне досягаемости, СJ попытался укусить ее за голову. Очень смешно было наблюдать. (7)
(5) Я всё еще над ним по этому поводу подшучиваю.
(6) Чарли такой чувствительный. Наш гейский пес.
(7) Правда, не слишком смешно с точки зрения Кэрол, которой каждый раз доставалось за попытку отобрать "мячик".
Тайгер, которого мы забрали из приюта Dogs Trust, присоединился к семье Барроумэн-Гилл в 2006-м году. Он был великолепен, рыж и, без сомнений, более сварлив, чем любой другой наш пес. Он был с нам не больше года, и мы сделали всё возможное, чтобы он почувствовал нашу безумную к нему любовь. Когда бы и куда бы мы ни пытались поднять Тайгера — посадить его в машину или помочь забраться на диван — он пресекал любые поползновения. Мы со Скоттом считали, что эта мягкая агрессивность была связана с прошлым опытом. Тайгера сдали в собачий питомник.
В ночь, когда умер Тайгер, я был на съемках Торчвуда. Вернувшись домой, я прилег в спальне. Тайгер залез на кровать и уселся около моих ног.
Я всегда считал, что животные имеют большую восприимчивость к природному миру, больше связаны с ним, чем мы. Многие из вас могут знать, я очень суеверен — и то, что случилось дальше, мне показалось, и до сих пор кажется, знамением. Когда я прилег вздремнуть, с залива прилетел ястреб и уселся напротив моего окна. Пораженный, я сел, и только тогда заметил, как тяжело дышит Тайгер. Я проверил его дёсны, те были бледными. Я понял, что с ним случилось страшное.
Мы со Скоттом немедленно отвезли Тайгера в клинику. Один из самых ужасных моментов для меня как для владельца собак заключался в том что я должен был оставить Тайгера запертым в клетке у ветеринара. Я не хотел, чтобы он думал, что его снова бросили. Неохотно уходя, я всё повторял, что мы вернемся и, если всё будет хорошо, он непременно поедет домой. Я обещал.
На следующий день, после диагностической операции, ветеринар позвонил и рассказал, что у Тайгера были многочисленные опухоли. Вероятно, некоторое время назад случилось внутреннее кровотечение. Это объясняет, почему он был так чувствителен к прикосновениям. Бедный Тайгер болел несколько месяцев. В ту ночь он умер на операционном столе, так и не вернувшись домой. После этого несколько недель я чувствовал себя ужасно.
Скотт был наедине с Льюисом, когда, спустя семь месяцев, тот умер. Я снимался в "I’d Do Anything" и находился на испытательном задании в центре Лондона с претендентками на роль Ненси.
Льюис около года страдал от различных раковых опухолей. Ему делали регулярное переливание крови, инъекции глюкозы, проводилось многообразное другое лечение, и он героически сопротивлялся болезни. Порой, ночами, когда казалось, что он совсем угасал, Скотт выливал в ладонь пару чайных ложек густого сладкого йогурта, который Льюис слизывал до последней капли, а после стремительно восстанавливался за несколько часов. Долгое время Скотт был главной сиделкой для Льюиса в Лондоне, пока я снимался в Торчвуде в Кардиффе и мотался от города к городу.
За день до смерти Льюиса, Скотт пришел домой и обнаружил пса особенно вялым. Он отвез его к ветеринару, надеясь, что еще одно переливание смоежт помочь, но на следующее утро, когда Скотт приехал забрать Льюиса, ветеринар сообщил, что ночью с Льюисом случился приступ, когда сгусток крови попал в мозг.
Когда я заканчивал снимать фрагмент с конкурсантками "I'd Do Anything" — на лодке в Темзе, вне зоны доступа сети — Скотт прощался с Льюисом. Скотт вспоминает, что Льюис лежал там, в ветеринарской клетке, сучил ногами, словно отчаянно пытался подняться и сбежать оттуда. Льюис выглядел настолько несчастным, что Скотт был уверен: решение нужно принимать как можно быстрее, даже если это означает, что меня не будет там, с ними. Скотт забрался в клетку Льюиса и, пока поступало лекарство, шептал ему на ухо все те бредовые фразы, которые были их тайным языком на протяжении двенадцати лет.
Когда Скотт наконец-то смог связаться со мной, мы только-только пришвартовались. Я рассказал участницам, что произошло, и Джоди сказала: "Срать на это всё, езжай к семье". Тогда я понял, что она — особенная.
Потеря Пенни и Тайгера опустошила и Скотта, и меня, но гораздо сильнее Скотт был подавлен угасанием здоровья и смертью Льюиса. Это одна из причин, почему один из новых членов нашей семьи, Харрис — черный спаниель, как и Льюис — абсолютно избалован Скоттом.
Пенни, Тайгер и Льюис были кремированы. Большую часть их праха мы высыпали во всех их любимых местах во Флориде и в Лондоне, а оставшуюся часть развеяли под деревом в нашем саду в Уэльсе. Мы скучаем по каждому из них. И мы счастливы, что они обогатили нашу жизнь своим присутствием.