Теперь спросите меня: в чём счастье на земле? В познании (с) К.С. Станиславский
Название: Сальвадор
Фандом: Ориджиналы
Авторы: Fairyslash, Третий сезон
Рейтинг: PG
Категория: джен
Жанр: юмор, флафф, повседневность
Размер: мини
Статус: в процессе
Описание: Сальвадор - странный парень. Да и не Сальвадор он вовсе, Сашкой зовут, но художник он и правда талантливый. Так он сам мне говорит.
Арты авторства Жанны Филин
Сальвадор и что-то из флорыЯ не люблю, когда мне дарят подарки. Я вообще праздники недолюбливаю, но подарки - это самое худшее. У меня есть специальный ящик в шкафу для всех ненужных вещей, которые мне когда-либо дарили. Наверное, если в этот ящик кто-нибудь сунет свой любопытный нос, он решит, что я туда выбрасываю мусор, а может быть, решит, что нашёл клад, смотря кто окажется этим любопытным. Совсем недавно таким человеком оказался мой друг. Его Сашей зовут. Это человек, который любит навешивать на себя всё, что только можно, и звенеть при ходьбе, как новогодняя ёлка, если бы она умела ходить. А когда он впадает в приступы вдохновения (если бы вы знали, как часто это бывает), то к нему тут же прицепляется прозвище "Сальвадор", чем он страшно гордится. Он художник, и я даже не знаю, как к этому отношусь. Просто эти творческие люди, их вечные тараканы, всё это... У Саши в голове живут тараканы, мутировавшие от взрыва завода масляных красок, и в минуты вдохновения отпрыски их семейства дружным строем выходят на мольберт. Такой он, этот Саша, с ним всегда ощущение "вот сейчас я его пойму, вот теперь точно", а всё равно никогда не поймёшь. Так вот, в один из дней он обнаружил мой ящик. Я понятия не имею, что на его месте сделал бы нормальный человек, но его реакция может объясняться только его собственной логикой и ничьей больше.
- Я случайно нашёл твой маленький блошиный рынок, - сказал он, открыв левый ящик, хотя я отчётливо попросил его достать мне блокнот из правого.
- Другой ящик.
Он, не глядя, нащупал ручку соседнего ящика, нашарил в нём блокнот и, не отводя взгляда от "сокровищницы", протянул мне.
- Я сам не знаю, зачем это всё здесь храню, - почему-то я начал оправдываться, - знаешь, некоторые люди так боятся, что их подарки не понравятся, что унижаются, пытаясь хитростью узнать, пользуюсь ли я ими.
Саша вынул из недр ящика горшок с засохшим апельсиновым деревцем, которое он мне дарил.
- Я никогда не пытался, - непривычно спокойно ответил он и вышел из комнаты вместе с деревцем.
Я услышал, как он выбросил его в мусорное ведро. Я снова прислушался, но больше не услышал ни звука. У него там минута молчания над мёртвым деревом что ли? Совершенно не удивившись такому варианту, я решил оставить его со своими печалями и заняться наконец блокнотом. Пролистал его весь, но не обнаружил схемы, ради которой его достал. Саша, кажется, тоже был чем-то занят, судя по неопределённым звукам из кухни, но идти извиняться из-за такой ерунды, как жалкий подарок, мне не хотелось, поэтому я занялся поисками схемы. Может, в другом блокноте, хотя я точно помню, что зарисовывал в этом... "Всё-таки надо спросить Сашу, мало ли, вдруг он его где-то видел", - с этой мыслью я пошёл на кухню. Он, как ни в чём ни бывало, ел доширак, который я заваривал для себя и оставил на столе. То, что я увидел перед собой, можно сравнить с медленной загрузкой сайта с множеством изображений: сначала я увидел очень странное Сашино выражение лица (никогда не мог расшифровать его мимику), затем обратил внимание на разбросанные по всему кухонному столу краски и кисти (сам стол тоже был весь заляпан краской), и только потом я увидел огромное, нарисованное на всю стену апельсиновое дерево. Саша засмеялся:
- Этот подарок как раз для тебя - его не надо поливать, свет на окне не загораживает, место на полке не занимает и в твой блошиный рынок не влезет.
Так Саша, по его словам, обнаружил в себе не найденный ранее талант дизайнера интерьера, а я впервые увидел, что он умеет рисовать что-то более-менее узнаваемое, а не только разноцветные пятна.
Сальвадор и что-то из фауныЯ ненавижу кошек. У меня на них душевная аллергия. Но у Саши на этот счёт, конечно же, своё мнение.
- Ты такой серый из-за того, что никогда даже не гладил кошку, - сказал он мне как-то. Это было, когда мы только познакомились, я тогда ещё не привык к его манере выстраивать предложения, поэтому был несколько озадачен.
- Я такой серый из-за того, что целыми днями сижу за чертежами.
- Ты обязан взять к себе жить кота, - сказал Саша, не подозревая, что уже через месяц я возьму к себе жить его.
- Только попробуй, - я предостерегающе поднял руку. - Только попробуй притащить мне какое-нибудь кошачье отродье.
Это уже было как раз через месяц, Саша хозяйничал в моей (с каждой минутой всё более своей) комнате и опять заикнулся о коте.
- Его зовут Зевс, - быстро сказал он, не глядя на меня.
Из дорожной сумки на меня выглянула белая любопытная морда.
- Ты не можешь со мной так поступить, - выпалил я, с отчаяньем глядя на зверя.
Зевс мявкнул, видимо, ответив: "Можешь". Я без лишних слов выставил сумку за дверь.
- Подожди, я ещё краски оттуда не достал! - Саша тут же расставил приоритеты.
- То есть ты согласен избавиться от комка шерсти?
- Что бы я ни ответил, ОН не согласен избавиться от ТЕБЯ, - прозвучал ответ, а в руках у меня оказалось мурлыкающее существо.
Чтобы вы знали: я спокойно смотрю на расчленёнку в фильмах ужасов, но мне мерзко держать в руках кота. В итоге, Зевс отделался сильным шоком, я - несколькими царапинами, а Саша - несколькими днями обиды на меня, запершись в своей комнате и рисуя что-то очень экспрессивное. Котяра до сих пор у нас живёт: спит у меня в ногах, ест, когда ем я, смотрит со мной телевизор и почему-то меня любит. Ирония в том, что Сашу Зевс почему-то так и не полюбил, то ли от вечного запаха краски, то ли от слишком частых приступов "любить, несмотря ни на что", заключавшихся в том, чтобы ловить белую тварь по всей квартире, а потом гладить, не обращая внимания на активное сопротивление. Я иногда смотрю на Сашу и думаю: почему просто белый кот, а не попугай ара, фиолетовая сова или карликовый крокодил? Но потом, глядя на то, как перемазанный в разноцветной краске Зевс бежит по стене, превращая квартиру в филиал музея абстрактного искусства, а за ним несётся радостный Саша с криками: "Отдай кисть, я всё прощу!!!", я понимаю, что всё на своём месте.
Сальвадор и кочевые народыЯ не люблю спать с закрытым окном. Я с детства плохо переносил духоту, а теперь, с постоянным запахом красок, закрыть окно в нашей квартире так и вовсе приравнивается к уголовному преступлению. И вот однажды через постоянно открытое окно убежал Зевс.
- Я же говорил! - с неуместным ликованием воскликнул Саша, который действительно уже давно меня предупреждал о том, что между умением Зевса высоко прыгать и всегда открытым окном обязательно должна быть какая-то связь.
- Он убежал из-за портрета, на котором ты его изобразил, там ведь не разберёшь, кот это или сомбреро.
- Дорогой и любимый мой дружище, я ценю твои познания в искусстве и с удовольствием обсудил бы с тобой живопись, но если ты не заметил, несчастное животное погибает от холода на улице! - весёлое летнее солнце, особенно припекавшее сейчас, в самый полдень, Саша в своей пылкой речи проигнорировал, а после вихрем вылетел на улицу. Вечером кошара вернулся, в отличие от своего хозяина. Не без ехидства представив Зевса, с фонариком рыскающего по округе в поисках Саши, я принялся доделывать накопившиеся за долгое время графики. С ними я засиделся часов до трёх и перед сном решил позвонить Саше, сказать, чтобы не трезвонил, а открывал дверь ключом, но его телефон подал голос из соседней комнаты. Успокоив лёгкий приступ волнения тем, что Саша, несмотря ни на что, взрослый, а в редких случаях даже здравомыслящий человек, я лёг спать. Я уже проваливался в сон, как вдруг меня выдернула нелепейшая мысль: "Его украли цыгане, он же весь блестит и звенит". Странная мысль перетекла было в странный сон, в котором Сашу уносит стая сорок, но тут я проснулся от звона в прихожей. Да неужели - цыгане с сороками много потеряли.
- Пока тебя не было, Зевс сам вернулся, - крикнул я сквозь сон, на что, к своему ужасу, услышал двойное мяуканье.
- А это разве не Зевс? - в дверях комнаты показался взволнованный Саша, держа белого кошака в руках, ещё один белый кошак тёрся у его ног.
- Тебе подсказать, или сам догадаешься? - спросил я, моментально проснувшись.
Саша улыбнулся:
- Как назовём этого?
- Мы назовём его "Выкинь его нахрен на улицу, пока я не выкинул тебя"!!!
- Я с таким трудом отбил его у цыган, - укоризненно смотрел на меня Саша, когда я выталкивал его за дверь.
Сальвадор и противоположный полЯ не очень люблю готовить. Потому что только дошираки и умею заваривать. То ли дело Саша, который в приступах вдохновения (а я уже говорил, что они бывают очень часто) увлечённо принимается творить на кухне что-то не очень съедобное, но, несомненно, авангардное. Я думаю, надо замок на холодильник повесить, чтобы продукты не переводил. Но, при взгляде на разноцветный вихрь, кружащий по кухне, этот вариант отпадает под оправданием "чем бы дитя ни тешилось..." Однажды меня даже что-то дёрнуло попросить его приготовить ужин для нас с Катей. Я с ней познакомился на выставке какой-то авангардной хрени и хотел произвести впечатление. Сейчас это кажется чертовски предсказуемым, но тогда я и понятия не имел, что уж что-то, а впечатление-то я точно произведу. Глаза у моего дорогого художника так и загорелись, когда он получил допуск к кухне. Что было дальше, я не имел возможности созерцать, зато вполне насладился результатом, когда мы с Катей вернулись из кинотеатра. Я открыл дверь квартиры и пропустил Катю перед собой, дальше последовал визг: Саша встречал нас в коридоре с тыквой, перьями на голове и факелом в руках. Катин визг он заткнул страстным поцелуем, мне в руки вручил тыкву и факел, а сам, подхватив кота, отправился в свою комнату, крикнув напоследок: "Не благодари!"
- Кто это? - произнесла Катя, зачарованно глядя на захлопнувшуюся дверь Сашиной комнаты.
- Моя кара за все грехи, - устало выдохнул я и, оставив врученное мне барахло в коридоре, прошёл на кухню. - Я лучше войду первым, - остановил я Катю у двери, - я просто не знаю, там до сих пор кухня или уже портал в другое измерение.
Катя легкомысленно хихикнула, не подозревая, что в квартире с Сашей такие фразы уже давно перестали быть шутками. За дверью был полумрак. В качестве музыкального фона была выбрана какая-то средневековая мелодия, доносящаяся из старого Сашиного магнитофона, а потому часто дополняемая жутковатым скрежетом и шипением неизвестного происхождения. На столе стояло какое-то подобие нормальной еды среди свечей, а вот вокруг были куклы в человеческий рост, сделанные из одеял и одежды, в средневековых костюмах: они сидели за столом, застыли в танце и склонялись надо мной своими безлицыми фигурами. В комнате был жутчайший холод, приглядевшись, я увидел на подоконнике неизвестно откуда взятый рефрижератор и разбросанные по полу куски льда. Как ни странно, но мне понравилось, я даже улыбнулся.
- Может быть, пойдём поесть в другое место? - поёжилась то ли от холода, то ли от моей улыбки Катя.
- Тебе не нравится? - я заворожено ходил вокруг фигур, это как попасть в голову к Саше. - Мой друг очень своеобразен, но ты к нему привыкнешь, а эту штуку можно выключить и будет теплее, - убеждал я Катю, вспомнив вдруг, что до зарплаты ещё далеко, а денег на другое место уже нет.
- Меня немного угнетает эта обстановка, - вымученно улыбнулась она.
- Да ладно тебе, сейчас включим свет, уберём кукол, тут и еда нормальная, - приободрял я Катю, безуспешно щёлкая выключателем и с досадой замечая выкрученную лампочку. - Ладно, давай сходим куда-нибудь, - сдался я наконец, решив занять денег у Саши.
Дверь в кухню с грохотом закрылась, затушив порывом ветра все свечи. Я успел расслышать позвякиванье и сдавленное хихиканье. Средневековая мелодия сменилась детской песней про паровозик. Я сжал в темноте Катину руку:
- Я сейчас вышибу дверь и его голову.
На что Катя ответила мне (а скорее всего, не мне) пронзительным визгом.
- Не бойся, это же я, - я подумал, что она испугалась моего прикосновения.
- Нет, это я, - послышался из темноты третий голос, - я, кажется, случайно замок сломал, тут такая темнота, я хотел вас нащупать, а наткнулся на что-то тёплое и громкое.
Мы все втроём клубком выкатились в светлый коридор. Оказалось, и это ещё не всё: горе-художник, пока мы осматривали кухню, успел нарядить и коридор. Везде были перья. Везде. Коридор в прямом смысле был заполнен перьевыми сугробами. Саша со смехом и прыжками начал их подбрасывать, Катя, к моему удивлению, последовала его примеру. Выплюнув горсть перьев, я ушёл отряхиваться к себе в комнату, что, кажется, так никем замечено и не было. Катя влюбилась в Сашу по уши - он ей, видимо, ещё потом картины показал, она такое любит. Больше я на выставках с девушками не знакомился, да и Саша не особо Катей увлёкся. По крайней мере, когда он вытирал кухню от растаявшего льда, я успел подслушать его ворчание: "Как можно было не понять, что сочетание кукол и холода создаёт атмосферу страсти?"
Сальвадор и его перемещения в пространствеЯ люблю дорогу. Я вообще люблю спокойствие, а в последнее время стал ценить его особо сильно, поэтому дорожное умиротворение стало для меня настоящим лекарством от усталости. Мой старый друг пригласил меня к себе в другой город, и я уже предвкушал эту поездку. Пока не вздрогнул от протяжного: "Не уезжай".
- Смеёшься? - я кинул в Сашу плед, настроение было просто отличное.
Поймав плед, Саша тут же в него закутался, торжественно провозгласив:
- Я заболел.
Или от самовнушения, или ещё от чего, но градусник подтвердил его слова. Вот только сам больной так искрился от радости, что этому было очень сложно поверить.
- Ты сволочь - заболеть в такой момент, - мой мозг лихорадочно соображал, как бы выкрутиться.
Не теряя времени даром, Саша уже забрался на мой диван, укутываясь в плед, как, по его мнению, делают больные. Я подошёл и похлопал его по плечу:
- Ты можешь занять мой диван, жить в моей комнате и брать все мои вещи, сейчас я сбегаю в аптеку, куплю все нужные лекарства и, надеюсь, к моему возвращению ты поправишься.
- Стоять! - злодейски улыбнулся Саша, сверкнув глазами.
- Что? - остановился я, перебирая все возможные варианты, но заранее зная, что не догадаюсь.
- Мне. Будет. Скучно, - всё так же по-сумасшедшему улыбаясь, отчеканил он.
- Мне. Совершенно. Насрать, - он иногда так бесит, особенно когда считает, что весь мир только для него и существует.
- Нет, ты не понял, у меня нет вдохновения, а ты знаешь, что бывает, когда у меня нет вдохновения.
Я знаю, поэтому теперь Саша радостно складывает свои краски и мольберты в багажник машины. Вздохнув, я вывалил на сиденье рядом с собой гору лекарств, предвещая уж точно не скучную поездку.
- Меняемся через три часа, - напомнил я, когда мы уселись.
Саша в ответ очень неправдоподобно простонал, вспомнив, что он болеет. Не знаю, что он сделал с градусником, но вид у него не был больным. Мысленно попросив помощи у всех известных мне богов, я нажал на газ.
Всё было просто отлично: погода прекрасная, за всё время не попалось ни одной фуры, мы болтали о пустяках. Вот только Саша с каждым километром всё больше грустнел, постепенно он стал отвлекаться на свои мысли и терять нить разговора. Я подумал, что, может, он всё-таки действительно немного болен, и ляпнул, что зря он поехал, на что Саша тихо угукнул и растянулся на заднем сидении. Я ожидал, что он наоборот станет уверять меня, что уже абсолютно здоров и готов ехать куда угодно. Впервые за месяцы нашего общения я почувствовал неловкость и что-то похожее на угрызения совести.
- Перестань, с тобой было всё в порядке пять минут назад.
Ответом мне было ещё одно вялое "угу". Я решил его отвлечь:
- Проверь ещё раз по карте - мы правильно едем?
И снова это противное "угу", кажется, на карту он и не взглянул.
- Тебе серьёзно плохо?
На этот раз Его Величество не удостоило меня даже угуканьем, а просто печально сопело.
- Выпей от температуры, - я кинул коробочку назад.
Послышался звук лёгкого удара коробочки, приглушённый возглас, а затем сопение участилось, став из грустного злым. Пусть злится, надоел, я всегда так лечусь, других способов не знаю. Насопевшись в своё удовольствие, Саша наконец понял бесполезность своих психологических приёмов и зашуршал упаковкой таблеток. Я тем временем забеспокоился о том, что по моим расчётам мы уже должны были подъезжать к знакомой мне трассе.
- Мы заблудились, да? - в радостном предвкушении спросил телепат с заднего сидения.
- Дай-ка мне взглянуть на карту, - я протянул руку назад, не отрываясь от дороги. Нащупал руку, отпустил, рука схватилась обратно. – Ну чего тебе?
- Я не знаю где карта.
- А рука моя при чём?
- Ты прикольно пальцами шевелишь, когда хочешь, чтобы тебе что-то подали.
- И?
- Как медуза - я хотел схватить медузу.
- Схвати карту, всё равно ничего не делаешь.
- Я же тебе сказал, что где-то потерял её, - по звяканью я понял, что он приподнялся на сидении. - Вон знак точки питания, сейчас в придорожном кафе и спросим.
Несмотря на мои протесты, Саша сам побежал спрашивать дорогу, наказав мне сидеть в машине, после чего вернулся страшно радостный.
- Мы вообще не в ту сторону поехали, и ещё я карту у себя в кармане нашёл, - счастливый такой, не поймёшь его.
- Карту сюда давай, - я попытался изобразить строгого родителя, изо всех сил подавляя улыбку.
- Держи, - Саша протянул сложенный клочок спасительной бумаги, - И не изображай строгого родителя.
К моему огромному удивлению, доехали мы без приключений. Я сразу завалился спать, а Саша ещё долго смеялся с хозяевами - люди его любят. Почему-то.
Сальвадор и его школа актёрского мастерстваЯ не люблю ссоры. Это лишние нервы. Это выбивает из привычного хода жизни. Это ещё одна сторона очарования Саши. Вообще, я редко довожу до ссоры, даже если меня провоцируют. Для Саши же ссоры - это вид спорта, а после того, как он начал снимать у меня комнату - парный вид спорта, а правила его очень просты: всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытаться вывести меня из себя. Иногда я думаю, что он делает это не специально, но сложно долго задерживаться на этой мысли, когда тебе так настойчиво выдёргивают нервы. Поводом может быть что угодно, а иногда Саша настолько лентяйничает, что даже не утруждается этот самый повод найти.
- Почему ты так относишься к жизни, как будто всё время ждёшь, что она тебе подножку поставит? - выдал он однажды, рисуя какой-то набросок. - Это прямо раздражает, будь проще.
Это было в первый месяц после переезда, когда я ещё не успел привыкнуть к его выходкам, поэтому по незнанию поддался:
- Если я стану ещё проще, у меня графика понизится, - я думал, что отшутившись, закрою тему. Ага, конечно.
Саша даже оторвался от наброска по такому случаю:
- Я не шучу, тебе нужно что-то делать со своей жизнью, чаще выходить в люди. Пойдём завтра на выставку современных художников? Там будут мои работы.
- Меня устраивает моя жизнь и меня устраивают твои работы, спасибо.
- Но я уже взял пригласительный для тебя, это было не так просто, и я обижусь, если ты не придёшь.
- Если я приду, ты успокоишься?
- Конечно, - он замялся. - Только мне пригласительный дали с условием, что ты поможешь разносить напитки, там у них человек не хватает.
- Почему бы это не сделать тебе?
- Я тоже буду помогать, - видимо, никаким пригласительным там и не пахло, просто его попросили найти ещё людей на раздачу.
- Я не думаю, что изменю свою жизнь, разнося напитки, но спасибо за твою трогательную заботу.
Он начал что-то про свои картины, но я его перебил:
- Мне и здесь твоей мазни хватает, по дому не пройдёшь, не споткнувшись об неё.
- Значит, мазня? - драматично протянул Саша. - Расскажи мне тогда о моей мазне, что в ней не так.
- Она лежит и висит везде, где я пытаюсь существовать, а от ярких пятен (которые не становятся портретами или "символом душевного равновесия" от того, что ты пытаешься всех в этом убедить) у меня уже нервный тик, видишь? - и я специально задёргал нижним веком.
- Так значит, это неправда что ты увидел в моей последней работе предвестников мира во всём мире?!
- Когда дело доходит до твоих творений, ты перестаёшь понимать шутки, - я засмеялся, мне вдруг показалось, что всё это весело, и Саше тоже должно быть весело.
В ответ он изо всех сил сдвинул брови, так актёры выжимают из своей мимики всё, что только можно, чтобы их было видно с задних рядов. Его физиономия только усилила мой приступ смеха - вот так начнёшь смеяться, и потом уже не остановить.
- Смеёшься, да, все вы смеётесь, всегда вокруг только веселье и смех, смех, смех, меня тошнит от вашего смеха, я не выношу этих звуков, они входят мне под кожу, они причиняют боль, они разрывают мои барабанные перепонки, режут и кромсают, я кровоточу, кровоточу красками на мольберт, делаю это ради вас, ради ваших ржущих рож, ржущих до слёз, так плачьте же, пока можете смеяться! - продекламировав это на одном дыхании, Саша схватил кисть и принялся с умопомрачительной скоростью и амплитудой замазывать уже почти готовую работу.
Смех застрял у меня где-то в глотке и оборвался там - я подумал, что с ним случилось какое-то помешательство. Удивительно, но сейчас я уже настолько к этому привык, что могу даже засыпать под такие выпады, но тогда, конечно, я испугался не на шутку.
- Всё хорошо, видишь, я уже не смеюсь, никто не смеётся, - я осторожно подбирался к Саше, одну руку протягивая, чтобы забрать кисть, а другой сжимая телефон, чтобы вызвать скорую, полицию, МЧС и что там ещё можно вызвать. Саша резко швырнул кисть об пол и рухнул, сотрясаясь в рыданиях - это гораздо позже я узнал, что в таких случаях нужно сразу заглядывать к нему в лицо, чтобы поймать его на сухих глазах без единой слезинки. Но, наверно, в тот момент сухие глаза при такой истерике напугали бы меня ещё больше, я и так уже подумывал выскочить за дверь и запереть его в квартире, как вдруг...
- Ты самый лучший сосед, какой только может быть, только ты меня можешь понять, ты, с твоим жестоким равнодушием, с желанием всё опошлить, с твоим невежеством в настоящем искусстве, ты лучшее, что со мной когда-либо было, спасибо тебе за всё! - такие приступы у него потом тоже случались, позже он для разнообразия говорил примерно то же самое коту, но в тот момент вышеназванный кот меланхолично наблюдал за нами со шкафа, ожидая дальнейшего развития событий, а вот я совершенно не знал, как на это реагировать. Я просто сидел на диване, уставившись в одну точку, а Саша разбирал свои картины, бормоча, что действительно очень неудобно, когда всё так разбросано, и сокрушался, что раньше обо мне совсем не думал, рассказывал про свои идеи, пришедшие ему на ум вот прямо сейчас, говорил, какие напитки мы будем разносить… У меня был нервный тик.
***
Три месяца спустя.
- Ты бросил подарок в блошиный рынок, даже не открыв, - приставал Саша, хотя подарок был даже не от него, его просто съедало любопытство.
- Подарок мне не нужен, да, ты можешь его посмотреть, да, я жесток к этой милой девушке, нет, жестокость не разрушит мир, но его может разрушить не выполненная мной сегодня работа, потому что тогда зарплата будет меньше, а значит никакой фруктовой заварки, а без фруктовой заварки ты разрушишь этот мир быстрее, чем это сделает моя жестокость к той противной девушке, чай почти готов, садись, я сейчас схожу за вафлями, нет, кисть тебе за столом не понадобится, да, ты несомненно гениален и идея может прийти к тебе в любой момент, но если это произойдёт, я самолично вручу тебе весь миллиард кистей, что валяются по всей квартире, осторожно, чай горячий, прекрати хлюпать, меня это бесит, пожуй вафлю, она с ананасом, да, почти как на той твоей картине с ананасом.
И квартиру наполняет блаженная тишина, иногда прерываемая еле слышным хрустом и хлюпаньем из вредности.
Сальвадор и бордовый плащ8 января в 22:35 я осознал, что подсел на комиксы. Угадайте, кто послужил этому причиной? Началось с того, что Саша перестал писать картины.
- Я перестал писать картины, - торжественно заявил он с порога моей комнаты и плюхнулся на диван.
Также после этого Саша перестал со мной разговаривать, стал хуже есть и, кажется, почти не спал - всё время валялся на полу с цветной книжицей в руках. Ну валяется и валяется, мне-то что? Это я так себя успокаивал, а самому было не по себе, очень уж непривычно: кисти по дому не разбросаны, ничего не звенит, над ухом не болтает и над душой не стоит, когда я работаю - я даже проект закончить не могу. Смешно это от себя слышать, ведь о такой жизни я мечтал долгие месяцы. Я понял, что надо бы с Сашей поговорить, когда осознал, что прицепил ключи к часам на руке, чтобы хоть что-нибудь звенело, когда я дома.
- Сальвад... Александр, - серьёзно начал я, - я думаю, настал тот день, когда твоё безмолвие насчёт твоего же творческого кризиса начинает выходить за все рамки.
- У меня нет никакого творческого кризиса, - посмотрел он на меня сияющими и абсолютно отсутствующими глазами, - Это же "Путник в бордовом плаще"!
- Эмм… - я постарался собрать мысли в кучу. - Какой ещё, нахрен, в задницу, блин, путник?! - наконец, получилось выдавить после долгой паузы.
Я выхватил у Саши этот дурацкий журнал - на обложке был изображён бордовый плащ с капюшоном (лицо того, кто внутри, было, естественно, в таинственной темноте) на фоне техасской пустыни.
- Значит, теперь ты не художник, а комиксовый задрот, так?
В эту же секунду передо мной возникло лицо с выпученными глазами:
- Отдай журнал или я испепелю тебя "взглядом койота"!
К счастью, я к тому времени достаточно с ним прожил, чтобы философски принимать все его заскоки:
- Тебе незачем тратить на это свою суперсилу, лучше примени её для того, чтобы достать денег, когда надо будет платить за комнату.
- Ты должен меня понять - мне нужно набраться вдохновения, подзарядиться, заправиться, а потом я тебе всё отдам, - Саша легкомысленно махнул рукой, уже потянувшись за "Плащом".
- А как же "я перестал писать картины"? - не успокаивался я, подняв вверх руку с комиксом (можно подумать, этот дылда бы не дотянулся).
- На время. Или ты вправду подумал, что я брошу живопись? - он вцепился в комикс, но я резко рванул в другую сторону. Послышался звук рвущейся бумаги, кажется, с призвуком рвущейся Сашиной души. С совершенно сокрушённым лицом он смотрел на комок мятой бордовой бумаги на полу.
Сделав глубокий вдох и выдох, я постарался спросить максимально спокойно:
- Теперь проблема решена?
- Я его даже не дочитал.
- Вот только не надо сейчас этих драматических интонаций, журнал всего лишь чуть-чуть надорван, я думаю, проблем с чтением это не вызовет.
- Ты его склеишь, - непривычно резко сказал Саша. - Или купишь новый. Половина десятого - киоски ещё работают.
- Да что в нём такого, что ты с ним так носишься?
Он притащил целую стопку из своей комнаты:
- Ты должен прочитать - сначала может показаться глупостью, но автор вложил туда столько эмоций, что сам не замечаешь, как герои становятся живыми, и переживаешь за них, как за самого себя.
- Удивительно, что ты интересуешься чем-то, кроме клякс и геометрических фигур, - усмехнулся я, рассматривая обложки.
- Прочти, - Саша широко улыбался, кажется, уже забыв, что я должен идти в киоск. - Прямо сейчас.
- Один только вопрос, - сдался я, открывая первую страницу бережно положенного мне в руки журнала, - почему ты их всегда читаешь на полу?
- Я люблю читать лёжа, а на моей кровати слишком тесно, ведь там бывают такие моменты, что я падал несколько раз, - Саша рассмеялся.
В очередной раз убедившись, что бывают и неизлечимые психические заболевания, я принялся за чтение. Саша с довольным видом встал у меня за спиной - я понял, что сейчас, видимо, ещё будут комментарии по ходу чтения.
- ВОТ СЕЙЧАС!!! - увлёкшись сюжетом, я аж подпрыгнул от резкого выкрика мне в самое ухо. - Перед тем, как ты перевернёшь страницу, я хочу спросить: как ты думаешь, что он сделает? - Саша смотрел на меня, как игрок в рулетку на колесо.
- Он убьёт своего приставучего соседа "взглядом койота", - проворчал я и перевернул страницу. - Твою ж… - вырвалось у меня, а сзади запрыгал Сашка, и каждая бусинка на нём вызванивала: "Я же говорил!"
Зарплату мне сильно урезали, потому что я задержал проект и не уложился ни в какие сроки. Когда начальник отвернулся, я посмотрел на него "взглядом койота", пусть не нарывается. Саше тоже влетело по первое число от клиентов, но он перенёс это на удивление спокойно, видимо, потому что знал, что нужно копить свои суперсилы для нашей вечерней драки за новый выпуск "Путника в бордовом плаще".
Фандом: Ориджиналы
Авторы: Fairyslash, Третий сезон
Рейтинг: PG
Категория: джен
Жанр: юмор, флафф, повседневность
Размер: мини
Статус: в процессе
Описание: Сальвадор - странный парень. Да и не Сальвадор он вовсе, Сашкой зовут, но художник он и правда талантливый. Так он сам мне говорит.
Арты авторства Жанны Филин
Сальвадор и что-то из флорыЯ не люблю, когда мне дарят подарки. Я вообще праздники недолюбливаю, но подарки - это самое худшее. У меня есть специальный ящик в шкафу для всех ненужных вещей, которые мне когда-либо дарили. Наверное, если в этот ящик кто-нибудь сунет свой любопытный нос, он решит, что я туда выбрасываю мусор, а может быть, решит, что нашёл клад, смотря кто окажется этим любопытным. Совсем недавно таким человеком оказался мой друг. Его Сашей зовут. Это человек, который любит навешивать на себя всё, что только можно, и звенеть при ходьбе, как новогодняя ёлка, если бы она умела ходить. А когда он впадает в приступы вдохновения (если бы вы знали, как часто это бывает), то к нему тут же прицепляется прозвище "Сальвадор", чем он страшно гордится. Он художник, и я даже не знаю, как к этому отношусь. Просто эти творческие люди, их вечные тараканы, всё это... У Саши в голове живут тараканы, мутировавшие от взрыва завода масляных красок, и в минуты вдохновения отпрыски их семейства дружным строем выходят на мольберт. Такой он, этот Саша, с ним всегда ощущение "вот сейчас я его пойму, вот теперь точно", а всё равно никогда не поймёшь. Так вот, в один из дней он обнаружил мой ящик. Я понятия не имею, что на его месте сделал бы нормальный человек, но его реакция может объясняться только его собственной логикой и ничьей больше.
- Я случайно нашёл твой маленький блошиный рынок, - сказал он, открыв левый ящик, хотя я отчётливо попросил его достать мне блокнот из правого.
- Другой ящик.
Он, не глядя, нащупал ручку соседнего ящика, нашарил в нём блокнот и, не отводя взгляда от "сокровищницы", протянул мне.
- Я сам не знаю, зачем это всё здесь храню, - почему-то я начал оправдываться, - знаешь, некоторые люди так боятся, что их подарки не понравятся, что унижаются, пытаясь хитростью узнать, пользуюсь ли я ими.
Саша вынул из недр ящика горшок с засохшим апельсиновым деревцем, которое он мне дарил.
- Я никогда не пытался, - непривычно спокойно ответил он и вышел из комнаты вместе с деревцем.
Я услышал, как он выбросил его в мусорное ведро. Я снова прислушался, но больше не услышал ни звука. У него там минута молчания над мёртвым деревом что ли? Совершенно не удивившись такому варианту, я решил оставить его со своими печалями и заняться наконец блокнотом. Пролистал его весь, но не обнаружил схемы, ради которой его достал. Саша, кажется, тоже был чем-то занят, судя по неопределённым звукам из кухни, но идти извиняться из-за такой ерунды, как жалкий подарок, мне не хотелось, поэтому я занялся поисками схемы. Может, в другом блокноте, хотя я точно помню, что зарисовывал в этом... "Всё-таки надо спросить Сашу, мало ли, вдруг он его где-то видел", - с этой мыслью я пошёл на кухню. Он, как ни в чём ни бывало, ел доширак, который я заваривал для себя и оставил на столе. То, что я увидел перед собой, можно сравнить с медленной загрузкой сайта с множеством изображений: сначала я увидел очень странное Сашино выражение лица (никогда не мог расшифровать его мимику), затем обратил внимание на разбросанные по всему кухонному столу краски и кисти (сам стол тоже был весь заляпан краской), и только потом я увидел огромное, нарисованное на всю стену апельсиновое дерево. Саша засмеялся:
- Этот подарок как раз для тебя - его не надо поливать, свет на окне не загораживает, место на полке не занимает и в твой блошиный рынок не влезет.
Так Саша, по его словам, обнаружил в себе не найденный ранее талант дизайнера интерьера, а я впервые увидел, что он умеет рисовать что-то более-менее узнаваемое, а не только разноцветные пятна.
Сальвадор и что-то из фауныЯ ненавижу кошек. У меня на них душевная аллергия. Но у Саши на этот счёт, конечно же, своё мнение.
- Ты такой серый из-за того, что никогда даже не гладил кошку, - сказал он мне как-то. Это было, когда мы только познакомились, я тогда ещё не привык к его манере выстраивать предложения, поэтому был несколько озадачен.
- Я такой серый из-за того, что целыми днями сижу за чертежами.
- Ты обязан взять к себе жить кота, - сказал Саша, не подозревая, что уже через месяц я возьму к себе жить его.
- Только попробуй, - я предостерегающе поднял руку. - Только попробуй притащить мне какое-нибудь кошачье отродье.
Это уже было как раз через месяц, Саша хозяйничал в моей (с каждой минутой всё более своей) комнате и опять заикнулся о коте.
- Его зовут Зевс, - быстро сказал он, не глядя на меня.
Из дорожной сумки на меня выглянула белая любопытная морда.
- Ты не можешь со мной так поступить, - выпалил я, с отчаяньем глядя на зверя.
Зевс мявкнул, видимо, ответив: "Можешь". Я без лишних слов выставил сумку за дверь.
- Подожди, я ещё краски оттуда не достал! - Саша тут же расставил приоритеты.
- То есть ты согласен избавиться от комка шерсти?
- Что бы я ни ответил, ОН не согласен избавиться от ТЕБЯ, - прозвучал ответ, а в руках у меня оказалось мурлыкающее существо.
Чтобы вы знали: я спокойно смотрю на расчленёнку в фильмах ужасов, но мне мерзко держать в руках кота. В итоге, Зевс отделался сильным шоком, я - несколькими царапинами, а Саша - несколькими днями обиды на меня, запершись в своей комнате и рисуя что-то очень экспрессивное. Котяра до сих пор у нас живёт: спит у меня в ногах, ест, когда ем я, смотрит со мной телевизор и почему-то меня любит. Ирония в том, что Сашу Зевс почему-то так и не полюбил, то ли от вечного запаха краски, то ли от слишком частых приступов "любить, несмотря ни на что", заключавшихся в том, чтобы ловить белую тварь по всей квартире, а потом гладить, не обращая внимания на активное сопротивление. Я иногда смотрю на Сашу и думаю: почему просто белый кот, а не попугай ара, фиолетовая сова или карликовый крокодил? Но потом, глядя на то, как перемазанный в разноцветной краске Зевс бежит по стене, превращая квартиру в филиал музея абстрактного искусства, а за ним несётся радостный Саша с криками: "Отдай кисть, я всё прощу!!!", я понимаю, что всё на своём месте.
Сальвадор и кочевые народыЯ не люблю спать с закрытым окном. Я с детства плохо переносил духоту, а теперь, с постоянным запахом красок, закрыть окно в нашей квартире так и вовсе приравнивается к уголовному преступлению. И вот однажды через постоянно открытое окно убежал Зевс.
- Я же говорил! - с неуместным ликованием воскликнул Саша, который действительно уже давно меня предупреждал о том, что между умением Зевса высоко прыгать и всегда открытым окном обязательно должна быть какая-то связь.
- Он убежал из-за портрета, на котором ты его изобразил, там ведь не разберёшь, кот это или сомбреро.
- Дорогой и любимый мой дружище, я ценю твои познания в искусстве и с удовольствием обсудил бы с тобой живопись, но если ты не заметил, несчастное животное погибает от холода на улице! - весёлое летнее солнце, особенно припекавшее сейчас, в самый полдень, Саша в своей пылкой речи проигнорировал, а после вихрем вылетел на улицу. Вечером кошара вернулся, в отличие от своего хозяина. Не без ехидства представив Зевса, с фонариком рыскающего по округе в поисках Саши, я принялся доделывать накопившиеся за долгое время графики. С ними я засиделся часов до трёх и перед сном решил позвонить Саше, сказать, чтобы не трезвонил, а открывал дверь ключом, но его телефон подал голос из соседней комнаты. Успокоив лёгкий приступ волнения тем, что Саша, несмотря ни на что, взрослый, а в редких случаях даже здравомыслящий человек, я лёг спать. Я уже проваливался в сон, как вдруг меня выдернула нелепейшая мысль: "Его украли цыгане, он же весь блестит и звенит". Странная мысль перетекла было в странный сон, в котором Сашу уносит стая сорок, но тут я проснулся от звона в прихожей. Да неужели - цыгане с сороками много потеряли.
- Пока тебя не было, Зевс сам вернулся, - крикнул я сквозь сон, на что, к своему ужасу, услышал двойное мяуканье.
- А это разве не Зевс? - в дверях комнаты показался взволнованный Саша, держа белого кошака в руках, ещё один белый кошак тёрся у его ног.
- Тебе подсказать, или сам догадаешься? - спросил я, моментально проснувшись.
Саша улыбнулся:
- Как назовём этого?
- Мы назовём его "Выкинь его нахрен на улицу, пока я не выкинул тебя"!!!
- Я с таким трудом отбил его у цыган, - укоризненно смотрел на меня Саша, когда я выталкивал его за дверь.
Сальвадор и противоположный полЯ не очень люблю готовить. Потому что только дошираки и умею заваривать. То ли дело Саша, который в приступах вдохновения (а я уже говорил, что они бывают очень часто) увлечённо принимается творить на кухне что-то не очень съедобное, но, несомненно, авангардное. Я думаю, надо замок на холодильник повесить, чтобы продукты не переводил. Но, при взгляде на разноцветный вихрь, кружащий по кухне, этот вариант отпадает под оправданием "чем бы дитя ни тешилось..." Однажды меня даже что-то дёрнуло попросить его приготовить ужин для нас с Катей. Я с ней познакомился на выставке какой-то авангардной хрени и хотел произвести впечатление. Сейчас это кажется чертовски предсказуемым, но тогда я и понятия не имел, что уж что-то, а впечатление-то я точно произведу. Глаза у моего дорогого художника так и загорелись, когда он получил допуск к кухне. Что было дальше, я не имел возможности созерцать, зато вполне насладился результатом, когда мы с Катей вернулись из кинотеатра. Я открыл дверь квартиры и пропустил Катю перед собой, дальше последовал визг: Саша встречал нас в коридоре с тыквой, перьями на голове и факелом в руках. Катин визг он заткнул страстным поцелуем, мне в руки вручил тыкву и факел, а сам, подхватив кота, отправился в свою комнату, крикнув напоследок: "Не благодари!"
- Кто это? - произнесла Катя, зачарованно глядя на захлопнувшуюся дверь Сашиной комнаты.
- Моя кара за все грехи, - устало выдохнул я и, оставив врученное мне барахло в коридоре, прошёл на кухню. - Я лучше войду первым, - остановил я Катю у двери, - я просто не знаю, там до сих пор кухня или уже портал в другое измерение.
Катя легкомысленно хихикнула, не подозревая, что в квартире с Сашей такие фразы уже давно перестали быть шутками. За дверью был полумрак. В качестве музыкального фона была выбрана какая-то средневековая мелодия, доносящаяся из старого Сашиного магнитофона, а потому часто дополняемая жутковатым скрежетом и шипением неизвестного происхождения. На столе стояло какое-то подобие нормальной еды среди свечей, а вот вокруг были куклы в человеческий рост, сделанные из одеял и одежды, в средневековых костюмах: они сидели за столом, застыли в танце и склонялись надо мной своими безлицыми фигурами. В комнате был жутчайший холод, приглядевшись, я увидел на подоконнике неизвестно откуда взятый рефрижератор и разбросанные по полу куски льда. Как ни странно, но мне понравилось, я даже улыбнулся.
- Может быть, пойдём поесть в другое место? - поёжилась то ли от холода, то ли от моей улыбки Катя.
- Тебе не нравится? - я заворожено ходил вокруг фигур, это как попасть в голову к Саше. - Мой друг очень своеобразен, но ты к нему привыкнешь, а эту штуку можно выключить и будет теплее, - убеждал я Катю, вспомнив вдруг, что до зарплаты ещё далеко, а денег на другое место уже нет.
- Меня немного угнетает эта обстановка, - вымученно улыбнулась она.
- Да ладно тебе, сейчас включим свет, уберём кукол, тут и еда нормальная, - приободрял я Катю, безуспешно щёлкая выключателем и с досадой замечая выкрученную лампочку. - Ладно, давай сходим куда-нибудь, - сдался я наконец, решив занять денег у Саши.
Дверь в кухню с грохотом закрылась, затушив порывом ветра все свечи. Я успел расслышать позвякиванье и сдавленное хихиканье. Средневековая мелодия сменилась детской песней про паровозик. Я сжал в темноте Катину руку:
- Я сейчас вышибу дверь и его голову.
На что Катя ответила мне (а скорее всего, не мне) пронзительным визгом.
- Не бойся, это же я, - я подумал, что она испугалась моего прикосновения.
- Нет, это я, - послышался из темноты третий голос, - я, кажется, случайно замок сломал, тут такая темнота, я хотел вас нащупать, а наткнулся на что-то тёплое и громкое.
Мы все втроём клубком выкатились в светлый коридор. Оказалось, и это ещё не всё: горе-художник, пока мы осматривали кухню, успел нарядить и коридор. Везде были перья. Везде. Коридор в прямом смысле был заполнен перьевыми сугробами. Саша со смехом и прыжками начал их подбрасывать, Катя, к моему удивлению, последовала его примеру. Выплюнув горсть перьев, я ушёл отряхиваться к себе в комнату, что, кажется, так никем замечено и не было. Катя влюбилась в Сашу по уши - он ей, видимо, ещё потом картины показал, она такое любит. Больше я на выставках с девушками не знакомился, да и Саша не особо Катей увлёкся. По крайней мере, когда он вытирал кухню от растаявшего льда, я успел подслушать его ворчание: "Как можно было не понять, что сочетание кукол и холода создаёт атмосферу страсти?"
Сальвадор и его перемещения в пространствеЯ люблю дорогу. Я вообще люблю спокойствие, а в последнее время стал ценить его особо сильно, поэтому дорожное умиротворение стало для меня настоящим лекарством от усталости. Мой старый друг пригласил меня к себе в другой город, и я уже предвкушал эту поездку. Пока не вздрогнул от протяжного: "Не уезжай".
- Смеёшься? - я кинул в Сашу плед, настроение было просто отличное.
Поймав плед, Саша тут же в него закутался, торжественно провозгласив:
- Я заболел.
Или от самовнушения, или ещё от чего, но градусник подтвердил его слова. Вот только сам больной так искрился от радости, что этому было очень сложно поверить.
- Ты сволочь - заболеть в такой момент, - мой мозг лихорадочно соображал, как бы выкрутиться.
Не теряя времени даром, Саша уже забрался на мой диван, укутываясь в плед, как, по его мнению, делают больные. Я подошёл и похлопал его по плечу:
- Ты можешь занять мой диван, жить в моей комнате и брать все мои вещи, сейчас я сбегаю в аптеку, куплю все нужные лекарства и, надеюсь, к моему возвращению ты поправишься.
- Стоять! - злодейски улыбнулся Саша, сверкнув глазами.
- Что? - остановился я, перебирая все возможные варианты, но заранее зная, что не догадаюсь.
- Мне. Будет. Скучно, - всё так же по-сумасшедшему улыбаясь, отчеканил он.
- Мне. Совершенно. Насрать, - он иногда так бесит, особенно когда считает, что весь мир только для него и существует.
- Нет, ты не понял, у меня нет вдохновения, а ты знаешь, что бывает, когда у меня нет вдохновения.
Я знаю, поэтому теперь Саша радостно складывает свои краски и мольберты в багажник машины. Вздохнув, я вывалил на сиденье рядом с собой гору лекарств, предвещая уж точно не скучную поездку.
- Меняемся через три часа, - напомнил я, когда мы уселись.
Саша в ответ очень неправдоподобно простонал, вспомнив, что он болеет. Не знаю, что он сделал с градусником, но вид у него не был больным. Мысленно попросив помощи у всех известных мне богов, я нажал на газ.
Всё было просто отлично: погода прекрасная, за всё время не попалось ни одной фуры, мы болтали о пустяках. Вот только Саша с каждым километром всё больше грустнел, постепенно он стал отвлекаться на свои мысли и терять нить разговора. Я подумал, что, может, он всё-таки действительно немного болен, и ляпнул, что зря он поехал, на что Саша тихо угукнул и растянулся на заднем сидении. Я ожидал, что он наоборот станет уверять меня, что уже абсолютно здоров и готов ехать куда угодно. Впервые за месяцы нашего общения я почувствовал неловкость и что-то похожее на угрызения совести.
- Перестань, с тобой было всё в порядке пять минут назад.
Ответом мне было ещё одно вялое "угу". Я решил его отвлечь:
- Проверь ещё раз по карте - мы правильно едем?
И снова это противное "угу", кажется, на карту он и не взглянул.
- Тебе серьёзно плохо?
На этот раз Его Величество не удостоило меня даже угуканьем, а просто печально сопело.
- Выпей от температуры, - я кинул коробочку назад.
Послышался звук лёгкого удара коробочки, приглушённый возглас, а затем сопение участилось, став из грустного злым. Пусть злится, надоел, я всегда так лечусь, других способов не знаю. Насопевшись в своё удовольствие, Саша наконец понял бесполезность своих психологических приёмов и зашуршал упаковкой таблеток. Я тем временем забеспокоился о том, что по моим расчётам мы уже должны были подъезжать к знакомой мне трассе.
- Мы заблудились, да? - в радостном предвкушении спросил телепат с заднего сидения.
- Дай-ка мне взглянуть на карту, - я протянул руку назад, не отрываясь от дороги. Нащупал руку, отпустил, рука схватилась обратно. – Ну чего тебе?
- Я не знаю где карта.
- А рука моя при чём?
- Ты прикольно пальцами шевелишь, когда хочешь, чтобы тебе что-то подали.
- И?
- Как медуза - я хотел схватить медузу.
- Схвати карту, всё равно ничего не делаешь.
- Я же тебе сказал, что где-то потерял её, - по звяканью я понял, что он приподнялся на сидении. - Вон знак точки питания, сейчас в придорожном кафе и спросим.
Несмотря на мои протесты, Саша сам побежал спрашивать дорогу, наказав мне сидеть в машине, после чего вернулся страшно радостный.
- Мы вообще не в ту сторону поехали, и ещё я карту у себя в кармане нашёл, - счастливый такой, не поймёшь его.
- Карту сюда давай, - я попытался изобразить строгого родителя, изо всех сил подавляя улыбку.
- Держи, - Саша протянул сложенный клочок спасительной бумаги, - И не изображай строгого родителя.
К моему огромному удивлению, доехали мы без приключений. Я сразу завалился спать, а Саша ещё долго смеялся с хозяевами - люди его любят. Почему-то.
Сальвадор и его школа актёрского мастерстваЯ не люблю ссоры. Это лишние нервы. Это выбивает из привычного хода жизни. Это ещё одна сторона очарования Саши. Вообще, я редко довожу до ссоры, даже если меня провоцируют. Для Саши же ссоры - это вид спорта, а после того, как он начал снимать у меня комнату - парный вид спорта, а правила его очень просты: всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытаться вывести меня из себя. Иногда я думаю, что он делает это не специально, но сложно долго задерживаться на этой мысли, когда тебе так настойчиво выдёргивают нервы. Поводом может быть что угодно, а иногда Саша настолько лентяйничает, что даже не утруждается этот самый повод найти.
- Почему ты так относишься к жизни, как будто всё время ждёшь, что она тебе подножку поставит? - выдал он однажды, рисуя какой-то набросок. - Это прямо раздражает, будь проще.
Это было в первый месяц после переезда, когда я ещё не успел привыкнуть к его выходкам, поэтому по незнанию поддался:
- Если я стану ещё проще, у меня графика понизится, - я думал, что отшутившись, закрою тему. Ага, конечно.
Саша даже оторвался от наброска по такому случаю:
- Я не шучу, тебе нужно что-то делать со своей жизнью, чаще выходить в люди. Пойдём завтра на выставку современных художников? Там будут мои работы.
- Меня устраивает моя жизнь и меня устраивают твои работы, спасибо.
- Но я уже взял пригласительный для тебя, это было не так просто, и я обижусь, если ты не придёшь.
- Если я приду, ты успокоишься?
- Конечно, - он замялся. - Только мне пригласительный дали с условием, что ты поможешь разносить напитки, там у них человек не хватает.
- Почему бы это не сделать тебе?
- Я тоже буду помогать, - видимо, никаким пригласительным там и не пахло, просто его попросили найти ещё людей на раздачу.
- Я не думаю, что изменю свою жизнь, разнося напитки, но спасибо за твою трогательную заботу.
Он начал что-то про свои картины, но я его перебил:
- Мне и здесь твоей мазни хватает, по дому не пройдёшь, не споткнувшись об неё.
- Значит, мазня? - драматично протянул Саша. - Расскажи мне тогда о моей мазне, что в ней не так.
- Она лежит и висит везде, где я пытаюсь существовать, а от ярких пятен (которые не становятся портретами или "символом душевного равновесия" от того, что ты пытаешься всех в этом убедить) у меня уже нервный тик, видишь? - и я специально задёргал нижним веком.
- Так значит, это неправда что ты увидел в моей последней работе предвестников мира во всём мире?!
- Когда дело доходит до твоих творений, ты перестаёшь понимать шутки, - я засмеялся, мне вдруг показалось, что всё это весело, и Саше тоже должно быть весело.
В ответ он изо всех сил сдвинул брови, так актёры выжимают из своей мимики всё, что только можно, чтобы их было видно с задних рядов. Его физиономия только усилила мой приступ смеха - вот так начнёшь смеяться, и потом уже не остановить.
- Смеёшься, да, все вы смеётесь, всегда вокруг только веселье и смех, смех, смех, меня тошнит от вашего смеха, я не выношу этих звуков, они входят мне под кожу, они причиняют боль, они разрывают мои барабанные перепонки, режут и кромсают, я кровоточу, кровоточу красками на мольберт, делаю это ради вас, ради ваших ржущих рож, ржущих до слёз, так плачьте же, пока можете смеяться! - продекламировав это на одном дыхании, Саша схватил кисть и принялся с умопомрачительной скоростью и амплитудой замазывать уже почти готовую работу.
Смех застрял у меня где-то в глотке и оборвался там - я подумал, что с ним случилось какое-то помешательство. Удивительно, но сейчас я уже настолько к этому привык, что могу даже засыпать под такие выпады, но тогда, конечно, я испугался не на шутку.
- Всё хорошо, видишь, я уже не смеюсь, никто не смеётся, - я осторожно подбирался к Саше, одну руку протягивая, чтобы забрать кисть, а другой сжимая телефон, чтобы вызвать скорую, полицию, МЧС и что там ещё можно вызвать. Саша резко швырнул кисть об пол и рухнул, сотрясаясь в рыданиях - это гораздо позже я узнал, что в таких случаях нужно сразу заглядывать к нему в лицо, чтобы поймать его на сухих глазах без единой слезинки. Но, наверно, в тот момент сухие глаза при такой истерике напугали бы меня ещё больше, я и так уже подумывал выскочить за дверь и запереть его в квартире, как вдруг...
- Ты самый лучший сосед, какой только может быть, только ты меня можешь понять, ты, с твоим жестоким равнодушием, с желанием всё опошлить, с твоим невежеством в настоящем искусстве, ты лучшее, что со мной когда-либо было, спасибо тебе за всё! - такие приступы у него потом тоже случались, позже он для разнообразия говорил примерно то же самое коту, но в тот момент вышеназванный кот меланхолично наблюдал за нами со шкафа, ожидая дальнейшего развития событий, а вот я совершенно не знал, как на это реагировать. Я просто сидел на диване, уставившись в одну точку, а Саша разбирал свои картины, бормоча, что действительно очень неудобно, когда всё так разбросано, и сокрушался, что раньше обо мне совсем не думал, рассказывал про свои идеи, пришедшие ему на ум вот прямо сейчас, говорил, какие напитки мы будем разносить… У меня был нервный тик.
***
Три месяца спустя.
- Ты бросил подарок в блошиный рынок, даже не открыв, - приставал Саша, хотя подарок был даже не от него, его просто съедало любопытство.
- Подарок мне не нужен, да, ты можешь его посмотреть, да, я жесток к этой милой девушке, нет, жестокость не разрушит мир, но его может разрушить не выполненная мной сегодня работа, потому что тогда зарплата будет меньше, а значит никакой фруктовой заварки, а без фруктовой заварки ты разрушишь этот мир быстрее, чем это сделает моя жестокость к той противной девушке, чай почти готов, садись, я сейчас схожу за вафлями, нет, кисть тебе за столом не понадобится, да, ты несомненно гениален и идея может прийти к тебе в любой момент, но если это произойдёт, я самолично вручу тебе весь миллиард кистей, что валяются по всей квартире, осторожно, чай горячий, прекрати хлюпать, меня это бесит, пожуй вафлю, она с ананасом, да, почти как на той твоей картине с ананасом.
И квартиру наполняет блаженная тишина, иногда прерываемая еле слышным хрустом и хлюпаньем из вредности.
Сальвадор и бордовый плащ8 января в 22:35 я осознал, что подсел на комиксы. Угадайте, кто послужил этому причиной? Началось с того, что Саша перестал писать картины.
- Я перестал писать картины, - торжественно заявил он с порога моей комнаты и плюхнулся на диван.
Также после этого Саша перестал со мной разговаривать, стал хуже есть и, кажется, почти не спал - всё время валялся на полу с цветной книжицей в руках. Ну валяется и валяется, мне-то что? Это я так себя успокаивал, а самому было не по себе, очень уж непривычно: кисти по дому не разбросаны, ничего не звенит, над ухом не болтает и над душой не стоит, когда я работаю - я даже проект закончить не могу. Смешно это от себя слышать, ведь о такой жизни я мечтал долгие месяцы. Я понял, что надо бы с Сашей поговорить, когда осознал, что прицепил ключи к часам на руке, чтобы хоть что-нибудь звенело, когда я дома.
- Сальвад... Александр, - серьёзно начал я, - я думаю, настал тот день, когда твоё безмолвие насчёт твоего же творческого кризиса начинает выходить за все рамки.
- У меня нет никакого творческого кризиса, - посмотрел он на меня сияющими и абсолютно отсутствующими глазами, - Это же "Путник в бордовом плаще"!
- Эмм… - я постарался собрать мысли в кучу. - Какой ещё, нахрен, в задницу, блин, путник?! - наконец, получилось выдавить после долгой паузы.
Я выхватил у Саши этот дурацкий журнал - на обложке был изображён бордовый плащ с капюшоном (лицо того, кто внутри, было, естественно, в таинственной темноте) на фоне техасской пустыни.
- Значит, теперь ты не художник, а комиксовый задрот, так?
В эту же секунду передо мной возникло лицо с выпученными глазами:
- Отдай журнал или я испепелю тебя "взглядом койота"!
К счастью, я к тому времени достаточно с ним прожил, чтобы философски принимать все его заскоки:
- Тебе незачем тратить на это свою суперсилу, лучше примени её для того, чтобы достать денег, когда надо будет платить за комнату.
- Ты должен меня понять - мне нужно набраться вдохновения, подзарядиться, заправиться, а потом я тебе всё отдам, - Саша легкомысленно махнул рукой, уже потянувшись за "Плащом".
- А как же "я перестал писать картины"? - не успокаивался я, подняв вверх руку с комиксом (можно подумать, этот дылда бы не дотянулся).
- На время. Или ты вправду подумал, что я брошу живопись? - он вцепился в комикс, но я резко рванул в другую сторону. Послышался звук рвущейся бумаги, кажется, с призвуком рвущейся Сашиной души. С совершенно сокрушённым лицом он смотрел на комок мятой бордовой бумаги на полу.
Сделав глубокий вдох и выдох, я постарался спросить максимально спокойно:
- Теперь проблема решена?
- Я его даже не дочитал.
- Вот только не надо сейчас этих драматических интонаций, журнал всего лишь чуть-чуть надорван, я думаю, проблем с чтением это не вызовет.
- Ты его склеишь, - непривычно резко сказал Саша. - Или купишь новый. Половина десятого - киоски ещё работают.
- Да что в нём такого, что ты с ним так носишься?
Он притащил целую стопку из своей комнаты:
- Ты должен прочитать - сначала может показаться глупостью, но автор вложил туда столько эмоций, что сам не замечаешь, как герои становятся живыми, и переживаешь за них, как за самого себя.
- Удивительно, что ты интересуешься чем-то, кроме клякс и геометрических фигур, - усмехнулся я, рассматривая обложки.
- Прочти, - Саша широко улыбался, кажется, уже забыв, что я должен идти в киоск. - Прямо сейчас.
- Один только вопрос, - сдался я, открывая первую страницу бережно положенного мне в руки журнала, - почему ты их всегда читаешь на полу?
- Я люблю читать лёжа, а на моей кровати слишком тесно, ведь там бывают такие моменты, что я падал несколько раз, - Саша рассмеялся.
В очередной раз убедившись, что бывают и неизлечимые психические заболевания, я принялся за чтение. Саша с довольным видом встал у меня за спиной - я понял, что сейчас, видимо, ещё будут комментарии по ходу чтения.
- ВОТ СЕЙЧАС!!! - увлёкшись сюжетом, я аж подпрыгнул от резкого выкрика мне в самое ухо. - Перед тем, как ты перевернёшь страницу, я хочу спросить: как ты думаешь, что он сделает? - Саша смотрел на меня, как игрок в рулетку на колесо.
- Он убьёт своего приставучего соседа "взглядом койота", - проворчал я и перевернул страницу. - Твою ж… - вырвалось у меня, а сзади запрыгал Сашка, и каждая бусинка на нём вызванивала: "Я же говорил!"
Зарплату мне сильно урезали, потому что я задержал проект и не уложился ни в какие сроки. Когда начальник отвернулся, я посмотрел на него "взглядом койота", пусть не нарывается. Саше тоже влетело по первое число от клиентов, но он перенёс это на удивление спокойно, видимо, потому что знал, что нужно копить свои суперсилы для нашей вечерней драки за новый выпуск "Путника в бордовом плаще".
Сальвадор и слишком много нотЯ совершенно равнодушен к музыке. То есть, я могу слушать всё, что угодно, без разбора, по фону. Это, наверное, единственное, что объединяет меня с Сашей - он тоже слушает всю музыку без разбора, вот только если я не заморачиваюсь с выбором того, что включить, то Саша, кажется, поставил перед собой цель послушать все музыкальные стили, что вообще существуют или когда-либо существовали в мире. Наша квартира стала музыкальной шкатулкой с бесконечным заводом. Один день мы, а по совместительству и все наши соседи, наслаждаемся звуками блатного шансона, другой - экспериментальной музыкой начала двадцатого века, третий - народными африканскими песнопениями, четвёртый - корейским поп-роком.
- Почему бы тебе не использовать наушники? - решил я попытать счастья.
- Тогда мои картины ничего не услышат, - последовал совершенно непринуждённый ответ.
- А-а-а, - протянул я и стал оглядываться в поисках его списка музыкальных стилей, чтобы подсчитать, на сколько дней мне уехать.
- Это бесполезно, - Саша любил читать мои мысли. - Любовь к музыке - это моя единственная странность, с ней ничего не поделаешь.
После этих слов музыка резко оборвалась и свет погас - кажется, судьба сжалилась надо мной.
- Нам нужны свечи и какой-нибудь музыкальный инструмент, - заключил Саша и вышел из комнаты.
- Мои нервы не подойдут? - крикнул я вдогонку.
Так в нашей квартире появился ксилофон. Я даже спрашивать не стал, где он его раздобыл. Вообще, с появлением Саши, в квартире стали то тут, то там обнаруживаться подчас удивительнейшие предметы, иногда мне кажется, что они материализуются из его картин. Лошадка-качалка, часы с кукушкой (орущую кукушку я выкрутил в первую же ночь), граммофон и ещё множество штуковин, которые периодически появляются то в кухне, то в зале, то рядом с моей кроватью поутру. А теперь ещё и этот источник адских звуков, звон от которых, кажется, разбивается о стенки черепной коробки изнутри. Саша, кажется, возомнил себя Моцартом, а в кухне даже апельсиновое дерево на стене засохло от его игры. Единственное существо в квартире, кроме новоиспечённого музыканта, которое получало от происходящего удовольствие - это кот Зевс, который носился за мельтешащими палочками как сумасшедший. В итоге я стащил этот адский предмет и выкинул ко всем чертям. Опустим такие детали повествования, как последующие за этим многочасовые трагические моноспектакли, включающие в себя обвинения в том, что я один из тех, кто "от зависти травит гениев"; практически оперные арии о картинах, которые оглохли от моей чёрствости; драматические паузы, наполненные старательным шмыганьем; и, в качестве антракта, любовные сцены с котом, обречённо оставившим любые попытки сопротивления.
***
- Знаешь, а мне нравится, как в металле звучат ударные, - заметил Саша через неделю.
Сальвадор и Эта ЖенщинаОн даже не забрал свой парик. Саша был, конечно, в восторге от нового странного предмета в квартире, пока не осознал, что даже его фантазии не хватает ни на что большее, чем нацепить парик на голову и пугать кота. Нацепить парик мне на голову и показывать меня коту. Нацепить кота на парик и попытаться это нарисовать. Так и не уговорить меня держать эту композицию, потому что, видите ли, она находится в постоянном движении. Но сейчас не об этом.
Саша называет зал проклятой комнатой. Он действительно не понимает, кто её проклял. Дело в том, что в этой комнате по непонятным (для Саши) причинам не задерживается ни один постоялец. Я ещё удивляюсь, как Зевс от нас до сих пор не сбежал. Наверно, он ещё в прошлый раз понял бессмысленность любых попыток. Но тот последний парень, представившийся нам Алёной, был действительно неплохим, да и продержался дольше остальных.
Алёне было срочно нужно жильё. Саше не хватало в окружении странных людей. Мне нужны были деньги. На том и сошлись.
Началось это прелестное время привыкания к образу жизни очередного ненормального. Конечно, после Саши это оказалось удивительно лёгким, ну выступает Алёна в клубах, ну захламил он комнату платьями, париками и косметикой, но в остальном-то нормальный мужик! Саша с упоением писал с него портреты, как он видит, естественно. Алёна, с его любовью к экстравагантности, был не против и с удовольствием позировал, а потом, в отсутствие Саши, мы с Алёной развлекались тем, что пытались разгадать, где у портрета глаз, где нога, и вообще, не вниз ли головой он стоит. У меня после этого появилась мысль, что где-то есть и мой портрет, не мог Саша меня не нарисовать, вот только что именно из его работ может быть мной, я пока не решил. По словам Алёны, больше всего на меня похожа картина, изображающая фиолетовый утюг, но это не точно.
Может, звучит это дико, но при общении с Алёной я ощущал, что восполняю недостаток общения с нормальными людьми. Пока однажды я не вернулся с работы и не стал свидетелем битвы титанов: Алёна и Саша впервые ссорились.
- Ты не можешь бросить работу из-за такой ерунды! - сокрушался Сашка.
- Не твоё художье дело, - надув губы и грациозно отмахнувшись, пропел Алёна.
Саша растерянно замолчал (удивительно, я никогда не мог так легко заставить его растеряться). Увидев меня, он так обрадовался, что разве что обниматься не кинулся:
- Ты! Ты сможешь объяснить этому чуду в перьях, что он не может бросить работу из-за такой ерунды!
Мы с Алёной переглянулись и рассмеялись.
- Какой такой ерунды?
- Да… - Алёна отмахнулся, - Мне кажется, я уже староват для этого.
- Тебе двадцать два года, - в один голос ответили мы с Сашей.
- Вы считаете, это мало? Я не смогу всю жизнь скакать по сцене, нужно подумать о будущем.
- Как взрослый и нашедший себя в жизни человек, я утверждаю, что ты слишком молод для таких поспешных решений, - карикатурно деловито отрапортовал Саша, пририсовывая к чайнику на своей новой картине малиновые усы.
Алёна смотрел на него, улыбаясь:
- Ты удивительный человек. Я собираюсь уехать куда-нибудь из этой дыры - поехали со мной, тебе тоже здесь нечего делать.
- Да куда ж я поеду, - с интонацией, сильно напомнившей мне кота Матроскина, протянул Саша. - У меня тут студия, Зевс, да и за этим товарищем нужно присматривать, чтобы не натворил чего, - он шутливо запульнул в меня Алёниной кисточкой для макияжа. Или своей, для рисования... Кто их разберёт, со своими этими кисточками...
- Прости, друг, я пытался тебя от него избавить, - усмехнулся Алёна, обращаясь ко мне.
Сальвадор и людиБыли и другие жители "проклятой комнаты", они обитали там не так долго, как Алёна, но было среди них несколько интересных личностей. Например, Человек-шарф. Он был помешан на своём здоровье: по ночам врывался в мою комнату, чтобы закрыть окно, говорил, чтобы мы изолировали от него Зевса, чтобы изолировали от него Сашу, и всё время ходил в шарфе, даже дома. Кажется, от всепроникающего запаха красок в спёртом воздухе его комнаты, у него под конец начались галлюцинации. Он сбежал через окно, уничтожив все Сашины картины, находящиеся в коридоре. С тех пор у Саши выработалась стойкая фобия шарфов.
Потом ещё была девушка, которая всё время смотрела фильмы ужасов. Всё было бы неплохо, если бы не ночью и не на полную громкость. Я-то могу спать хоть под строчащий пулемёт, а вот у Саши мешки под глазами с каждым разом вырисовывались всё отчётливей. Но девушка ему, кажется, нравилась, поэтому он своё плохое от недосыпа настроение срывал на мне. Я предложил ему поговорить с нарушительницей спокойствия. В общем, в тот день она стала его девушкой, а на следующий день они бурно расстались. Бедняжка ушла в слезах и нервах, а Саша для приличия просидел весь день в комнате с отрешённым видом, рисуя чёрно-серые изображения. Она оставила гору дисков, но посмотреть я их так и не смог, потому что Саша, за несколько ночей выучивший все диалоги, дословно пересказывал мне все неожиданные повороты сюжета. Хотя, бесспорно, крики ужаса у него получаются очень талантливо.
Но была одна личность, из-за которой из дома чуть не ушёл Саша. Это тот кошмарный парень, навсегда запомнившийся в истории нашей квартиры под прозвищем Весёлый. Он тоже был художником. Это был самый счастливый человек на планете, готовый расстреливать тех, кто был недостаточно счастлив. Я был, по его мнению, преступно несчастен. Для него предел депрессивности человека заключался в том, что этот человек не смеётся над его шутками. Нетрудно догадаться, что большинство окружающих его людей просто-таки безвылазно сидели в депрессии. А рисовал он иллюстрации к детским книжкам и находил пятна Санька очень угнетающими.
- Что же в них угнетающего? - миролюбиво поинтересовался тогда Саша. В тот день он уже закатил мне истерику из-за того, что я съел все вафли и не купил новые, поэтому на скандалы больше не нарывался, считая свой план на день выполненным.
- А ты подумал о людях, которые смотрят на твои картины и у них портится настроение от того, что они так и не поняли, что только что увидели перед собой?
- Да как же не поняли? - непонимающе вскинул брови Саша. - Например, на этой же явно видно, что она посвящена контрасту между тем, как видят мир дети и взрослые. Она и называется соответствующе: "Магнит".
- Давай выйдем на улицу и спросим прохожих, - нахально предложил Весёлый.
Когда они вернулись, Весёлый был ещё более весёлый, чем обычно, а Саша быстрым шагом прошёл к себе в комнату, хлопнул дверью и ни с кем не разговаривал три дня. На четвёртый день он вышел из комнаты и сел в кресло напротив меня.
- Я долго думал. Долго рисовал. Я уезжаю.
- Что привело тебя к такому решению? - спросил я после нескольких секунд недоумённого молчания.
- Я слишком грустный. Мне надо туда, где все такие же грустные, как я.
Интрига.
- Это где?
Саша с готовностью вскочил с кресла:
- Я буду странствовать по миру, беседовать с людьми, искать себя, искать понимания в чужих сердцах, потому что в этих радостных сердцах я его больше не найду. Никогда.
- Может, просто выселим этого придурка?
- Идёт!
Сальвадор и ДалиМне в последнее время снится Сальвадор. Который Дали. Выходит он во сне из Сашиной комнаты, ус накручивает и говорит: "Ищи у себя в квартире, и тогда найдёшь". Я его спрашиваю каждый раз, что я должен искать, а он ухмыляется и гладит ручного носорога размером с женскую сумочку. Каждую ночь. Как будто перед сном Саша меняет мой мозг на свой, а утром - обратно. Я от отчаяния ему обо всём рассказал.
- У меня один и тот же сон каждую ночь, - я говорил как будто невзначай, а сам не мог перестать нервно барабанить пальцами по столу, а потом ещё усмехнулся (видимо, очень фальшиво), чтобы показать, как иронично к этому отношусь. - Сальвадор Дали выходит из твоей комнаты со своим грёбаным ручным носорогом.
- Значит, носорогом, понятно, продолжай, - кажется, Саша пересмотрел фильмов про психотерапевтов.
- И просит меня что-то найти в квартире, - я стукнул кулаком по столу в избытке чувств, - И гладит этого носорога, и смотрит на меня, не отрываясь!
- Так, смотрит, гладит, что-то ещё?
- Этого достаточно, поверь.
- Я думаю, ты должен это найти.
- Носорога?
Саша задумался с таким видом, как будто разрешал главные вопросы философии:
- Думаю, мы поймём, что это оно, когда это найдём.
Я с умным видом кивнул, мысленно пообещав себе больше никогда в жизни у Саши ничего не спрашивать.
- Нам нужно записать всё, что мы на данный момент имеем, - решительно сказал Саша, доставая мой блокнот и свой карандаш.
- У нас есть Саша, - подсказал я.
Он, ничуть не смутившись, записал своё имя, а потом и моё.
- Муха вон летает, её не забудь, - не унимался я.
- Твои мысли заняты пустяками, - укоризненно сказал он и записал ещё: "Сальвадор", "носорог", "моя комната".
- Ты всё? Мне просто дико любопытно, что ты будешь с этим делать дальше.
- Начать поиски нужно с моей комнаты, - покусав карандаш, выдал Саша.
- Как скажешь, Шерлок, - ответил я в предвкушении шоу.
Он просиял, а я подумал, что последнее было лишним. Саша начал вживаться в роль. Он вдохновенно носился по своей комнате и многозначительно хмыкал в каждом углу. А вот и благословенные минуты тишины с незначительным бренчанием по фону! Саша задумчиво глядел в окно, перебирая струны на гуслях. Я даже не буду рассказывать, как у нас появились ещё и гусли, я и сам не совсем в курсе этой таинственной истории. Я давно понял, что если мне вдруг понадобится светящаяся шарманка с маленьким кукольным театром внутри и доступом к интернету, то такую штуковину у Саши наверняка можно найти или попросить его раздобыть. Другое дело, что эта затея может обернуться появлением в доме ещё и чудо-швабры, стопки образцов заполнения "валентинок", полной коллекции древнегреческих мифов, соломенной шляпы и двух раритетных дисковых телефонов.
- Может быть, это полная коллекция древнегреческих мифов? То, что тебе нужно найти? - спросил Саша наконец, глядя на свой книжный шкаф.
- Нет-нет, ищи лучше, - издевался я.
- Шарманка с кукольным театром?
- Вряд ли.
- Всё понятно, - он выбросил гусли в окно.
- Так-так? - вот тут Саша меня действительно заинтриговал.
- Сальвадор говорил о том, что сам умел и ценил. Он каждую ночь приходит в мою комнату, используя для этого твоё подсознание, чтобы восхищаться моими работами, а тебе, неразумному, советует приглядеться и признать во мне способности.
- А ведь это и правда элементарно, - постарался подавить смех я.
- Если хоть немного подумать, мой друг, - и он поднёс к губам трубку. Из которой мыльные пузыри вылетают.
Сальвадор и настоящая драмаОднажды я увидел на глазах у Саши настоящие слёзы. Не в смысле «солёная жидкость, выступившая на покрасневших глазах», такое с ним бывает, но это были совершенно искренние слёзы, не на зрителя. И ни оглушительных всхлипов, ни театральных жестов, а при виде меня Саша даже не сделал ни одного трагического комментария, просто ушёл к себе. Я даже испугался, правда. Но лезть не стал. Зная красноречие Саши, гораздо уместнее просто подождать, когда он успокоится и сам придёт изливать душу. Я понял, что уже слишком долго стою на пороге, и прошёл в зал. На столе лежало письмо.
"Уважаемый Александр Моконтов. Мы рады сообщить, что вы успешно прошли кастинг в театральную студию "Камзол" и с 4 сентября мы ждём вас на наших занятиях!"
Так эти его слёзы - очередное выступление, только более качественное?
- Я теперь никогда, никогда не смогу стать настоящим мальчиком! - послышался из его комнаты трагический возглас.
Я заглянул к нему:
- Поздравляю - я видел письмо из Хогвартса.
Никак на меня не отреагировав, он закрыл дверь перед моим носом и из комнаты донеслось:
- Ах, моя бедная Фея, моя бедная Фея!
- Главная роль? - не унимался я, заглядывая в комнату. Мне нравилось его раздражать, не всё ж ему.
Саша сидел на стуле, по-кукольному вытянув вперёд руки и ноги, и заливисто смеялся. Это, видимо, и был ответ на мой вопрос.
- Ты поверил, поверил, поверил! – радостно вопил Саша, даже не удосужившись стереть слёзы. - Ты даже почерка моего не знаешь, бестолковый!
- А я всегда думал, что ты пишешь так же странно, как и рисуешь. Откуда же мне было знать, что ты человеческий алфавит используешь.
- Это ж надо, - не унимался Саша, - ты даже не разглядел, что печать на письме нарисована акварелью, и мелкий шрифт не читал, а я так старался!
- Ты думаешь, я разглядывал печати и мелкие шрифты после того, как ты тут разревелся? - досадовал я на себя, пока Саша нёсся в зал и обратно, чтобы сунуть мне под нос печать, торжественно гласившую: «Сим знаком устанавливается, что прочитавший это – вождь племени балбесов». Я еле удержался, чтобы не поставить ему печать под глазом.
- Да ладно, не обижайся, мне просто заказали оформить спектакль «Пиноккио», вот я и не устоял.
Я и сам понимаю, что по-детски обижаться на это, но я-то действительно думал, что у него что-то случилось, и потому мне теперь обидно, что не заметил очевидной подставы. Но я взрослый и разумный человек, умеющий не поддаваться на такие глупые провокации, поэтому я поступил достойно. Всего лишь на неделю лишил Сашу фруктовой заварки.
«Сальвадор», дубль первый, мотор!Я не очень-то люблю ходить в кино. Могу сходить с кем-то, если позовут, но сам предпочитаю домашние киновечера. К счастью, Саша тоже их любит, это практически единственное, что у нас совпадает. Сейчас я уже привык к совместным просмотрам, но сначала это для меня было дикостью - я не привык делиться фильмами. А когда присоединяется Саша, можно быть уверенным, что сегодня будет идти одновременно два фильма: один на экране, второй в комнате. И не важно, в который уже раз мы его смотрим. Фильм на экране тот же, а в комнате каждый раз новый.
Фильм-биография. Презрительно прищурив глаза, Саша сообщает:
- Я слышу, как Распутин переворачивается в гробу.
Фантастика. Саша с умным видом чешет подбородок:
- Мы все - временной парадокс. Один большой временной парадокс.
Мелодрама. Почти весь фильм смотрит не на экран, а на меня:
- Вот пытаюсь понять, ты действительно вникаешь или смотришь на её грудь?
Фильм ужасов. В самый напряжённый момент внезапно пронзительно визжит, а пока я валяюсь на полу с инфарктом, добавляет:
- Вот так надо, а не как она.
Мюзикл. Всё время поёт. Всё. Время. И прыгает.
Военный фильм. Много рассуждает об оружии. Да, он разбирается в оружии. Я сам охренел.
Комедия. Смеётся очень вдохновенно. Хоть тут на человека похож.
Мультфильм. Разговаривает с персонажами.
Аниме. Всегда просит скачивать с субтитрами. Учит по ним японский.
Вестерн. Спокойно смотрит. В полном ковбойском обмундировании.
Фэнтези. Если в фильме появляется какое-то кольцо, кулон, амулет, начинает искать на себе похожее.
Детектив. Самый невозможный жанр. Весь фильм Саша выдаёт тонны дедуктивных размышлений, ни одно из которых не оказывается верным, а большинство из них противоречит любой логике. Когда видит, что в фильме всё по-другому, страшно расстраивается.
Триллер. Спит.
Боевик.
- Эту реплику я уже слышал в другом фильме. И эту. И эту.
Исторический фильм. Заставляет Зевса смотреть с нами. Он верит в перерождение душ и думает, что, возможно, Зевс в прошлом был какой-то исторической личностью и ему будет интересно про себя посмотреть.
Арт-хаус. Молча внимательно смотрит, а после так же молча идёт рисовать. Может после этого молчать сутками, погрузившись в творчество. Нетрудно догадаться, что арт-хаус мы идём смотреть, когда мой уставший мозг отчаянно нуждается в тишине.
@темы: Чтиво, Попытка творить, PG